Огромное количество людей в современном мире пытаются избавиться от вредной привычки курения табака по собственному желанию или по каким-либо медицинским показаниям. Существует ряд медикаментозных стратегий, которые помогают добиться полного отказа от сигарет. Известны лекарственные препараты, принимаемые человеком внутрь, и специальные пластыри, при наклеивании которых на кожу происходит непрерывное всасывание особых антиникотиновых веществ. Это может значительно облегчить процесс прекращения курения, но среди людей, решивших пойти по этому пути, довольно распространено мнение о том, что предлагаемые лекарства могут провоцировать возникновение опасных психических расстройств. Результаты недавнего исследования показали несостоятельность подобных заявлений о вреде антиникотиновых средств, которые в настоящее время применяются в лечебной практике.

Ученые из Университета Калифорнии в США отобрали 8000 человек возрастом от 18 до 75 лет, которые выразили желание отказаться от табакокурения с применением различных лекарств, облегчающих процесс отвыкания. Авторы исследования при отборе участников постарались для чистоты экспериментов сделать так, что 4000 из привлеченных человек были абсолютно здоровы психически, а остальные 4000 имели различные расстройства с точки зрения психиатрии. Отобранные добровольцы были поделены на четыре равные группы. Вошедшие в первую группу люди получали антиникотиновый препарат варениклин, во второй когорте для помощи при отказе от курения использовался бупропион, участникам третьей группы давали специальные антиникотиновые пластыри, а остальным испытуемым под видом лекарственного средства были предоставлены таблетки плацебо.

Все участники эксперимента проходили медицинские осмотры и тестовые опросы на протяжении 9-24 недель после отказа от сигарет. Ученые отслеживали параметры физического здоровья, признаки и степень проявления ажиотажных, панических, депрессивных или агрессивных состояний, тревожности, беспричинного беспокойства и суицидных настроений у каждого человека из всех отобранных групп. Достоверность воздержания от курения проверялась по наличию моноокиси углерода в выдыхаемом участниками воздухе.

В результате проведенной работы исследователи выяснили, что прекращение курения с применением медикаментозных средств и плацебо не вызывало практически никаких психических расстройств у всех участников, ранее не страдавших от подобных заболеваний. Среди тех, кто ранее имел проблемы с психическим здоровьем, признаки обострения таких отклонений в психике при отказе от никотина были отмечены в 5-6,5 процентах случаев. Полученные данные позволили сделать однозначный вывод о достаточно высокой безопасности использования лекарственных средств, облегчающих людям возможность бросить курить.

Ученые подсчитали, что варениклин помог окончательно избавиться от вредной привычки курения почти 22% людей, принимавших участие в исследовании. Бупропион оказался эффективным для 16,7% участников, плацебо позволило отказаться от табака более 15% человек из соответствующей группы. Нежелательные побочные физические и психические осложнения от использования лекарств при изначально здоровой психике у людей, привлеченных к исследованию, отсутствовали почти полностью.

Авторы исследования обращают внимание на тот факт, что препарат варениклин оказался наиболее удачным медикаментозным средством для тех, кто имеет желание безболезненно прекратить курение.

Источник: журнал Medical Xpress

Что же мог ответить Максвелл, если бы ему был брошен этот вызов?

Во-первых, он, возможно, стал бы настаивать на том, что эксперимент со «светящейся комнатой» вводит нас в заблуждение относительно свойств видимого света, потому что частота колебаний магнита крайне мала, меньше, чем нужно, приблизительно в 1015 раз. На это может последовать нетерпеливый ответ, что частота здесь не играет никакой роли, что комната с колеблющимся магнитом уже содержит все необходимое для проявления эффекта свечения в полном соответствии с теорией самого Максвелла.

В свою очередь Максвелл мог бы «проглотить приманку», заявив совершенно обоснованно, что комната уже полна свечения, но природа и сила этого свечения таковы, что человек не способен его видеть. (Из-за низкой частоты, с которой человек двигает магнитом, длина порождаемых электромагнитных волн слишком велика, а интенсивность слишком мала, чтобы глаз человека мог на них среагировать.) Однако, учитывая уровень понимания этих явлений в рассматриваемый период времени (60-е годы прошлого века), такое объяснение, вероятно, вызвало бы смех и издевательские реплики. «Светящаяся комната! Но позвольте, мистер Максвелл, там же совершенно темно!»

Итак, мы видим, что бедному Максвеллу приходится туго. Все, что он может сделать, это настаивать на следующих трех положениях. Во-первых, аксиома 3 в приведенном выше рассуждении не верна. В самом деле, несмотря на то что интуитивно она выглядит достаточно правдоподобной, по ее поводу у нас невольно возникает вопрос. Во-вторых, эксперимент со светящейся комнатой не демонстрирует нам ничего интересного относительно физической природы света. И в-третьих, чтобы на самом деле решить проблему света и возможности искусственного свечения, нам необходима программа исследований, которая позволит установить, действительно ли при соответствующих условиях поведение электромагнитных волн полностью идентично поведению света. Такой же ответ должен дать классический искусственный интеллект на рассуждение Сирла. Хотя китайская комната Сирла и может показаться «в семантическом смысле темной», у него нет достаточных оснований настаивать, что совершаемое по определенным правилам манипулирование символами никогда не сможет породить семантических явлений, в особенности если учесть, что люди еще плохо информированы и ограничены лишь пониманием на уровне здравого смысла тех семантических и мыслительных явлений, которые нуждаются в объяснении. Вместо того чтобы воспользоваться пониманием этих вещей, Сирл в своих рассуждениях свободно пользуется отсутствием у людей такого понимания.

Высказав свои критические замечания по поводу рассуждений Сирла, вернемся к вопросу о том, имеет ли программа классического ИИ реальный шанс решить проблему сознательного разума и создать мыслящую машину. Мы считаем, что перспективы здесь не блестящие, однако наше мнение основано на причинах, в корне отличающихся от тех аргументов, которыми пользуется Сирл. Мы основываемся на конкретных неудачах исследовательской программы классического ИИ и на ряде уроков, преподанных нам биологическим мозгом на примере нового класса вычислительных моделей, в которых воплощены некоторые свойства его структуры. Мы уже упоминали о неудачах классического ИИ при решении тех задач, которые быстро и эффективно решаются мозгом. Ученые постепенно приходят к общему мнению о том, что эти неудачи объясняются свойствами функциональной архитектуры МС-машин, которая просто непригодна для решения стоящих перед ней сложных задач.

Что нам нужно знать, так это каким образом мозг достигает эффекта мышления? Обратное конструирование является широко распространенным приемом в технике. Когда в продажу поступает какое-то новое техническое устройство, конкуренты выясняют, каким образом оно работает, разбирая его на части и пытаясь угадать принцип, на котором оно основано. В случае мозга реализация такого подхода оказывается необычайно трудной, поскольку мозг представляет собой самую сложную вещь на планете. Тем не менее нейрофизиологам удалось раскрыть многие свойства мозга на различных структурных уровнях. Три анатомические особенности принципиально отличают его от архитектуры традиционных электронных компьютеров.

Во-первых, нервная система - это параллельная машина, в том смысле, что сигналы обрабатываются одновременно на миллионах различных путей. Например, сетчатка глаза передает сложный входной сигнал мозгу не порциями по 8,16 или 32 элемента, как настольный компьютер, а в виде сигнала, состоящего почти из миллиона отдельных элементов, прибывающих одновременно к окончанию зрительного нерва (наружному коленчатому телу), после чего они также одновременно, в один прием, обрабатываются мозгом. Во-вторых, элементарное «процессорное устройство» мозга, нейрон, отличается относительной простотой. Кроме того, его ответ на входной сигнал - аналоговый, а не цифровой, в том смысле, что частота выходного сигнала изменяется непрерывным образом в зависимости от входных сигналов.

В-третьих, в мозге, кроме аксонов, ведущих от одной группы нейронов к другой, мы часто находим аксоны, ведущие в обратном направлении. Эти возвращающиеся отростки позволяют мозгу модулировать характер обработки сенсорной информации. Еще важнее то обстоятельство, что благодаря их существованию мозг является подлинно динамической системой, у которой непрерывно поддерживаемое поведение отличается как очень высокой сложностью, так и относительной независимостью от периферийных стимулов. Полезную роль в изучении механизмов работы реальных нейронных сетей и вычислительных свойств параллельных архитектур в значительной мере сыграли упрощенные модели сетей. Рассмотрим, например, трехслойную модель, состоящую из нейроноподобных элементов, имеющих аксоноподобные связи с элементами следующего уровня. Входной стимул достигает порога активации данного входного элемента, который посылает сигнал пропорциональной силы по своему «аксону» к многочисленным «синаптическим» окончаниям элементов скрытого слоя. Общий эффект заключается в том, что та или иная конфигурация активирующих сигналов на множестве входных элементов порождает определенную конфигурацию сигналов на множестве скрытых элементов.

То же самое можно сказать и о выходных элементах. Аналогичным образом конфигурация активирующих сигналов на срезе скрытого слоя приводит к определенной картине активации на срезе выходных элементов. Подводя итог, можно сказать, что рассматриваемая сеть является устройством для преобразования любого большого количества возможных входных векторов (конфигураций активирующих сигналов) в однозначно соответствующий ему выходной вектор. Это устройство предназначено для вычисления специфической функции. То, какую именно функцию оно вычисляет, зависит от глобальной конфигурации синаптической весовой структуры.

Нейронные сети моделируют главное свойство микроструктуры мозга. В этой трехслойной сети входные нейроны (слева внизу) обрабатывают конфигурацию активирующих сигналов {справа внизу) и передают их по взвешенным связям скрытому слою. Элементы скрытого слоя суммируют свои многочисленные входы, образуя новую конфигурацию сигналов. Она передается внешнему слою, выполняющему дальнейшие преобразования. В целом сеть преобразует любой входной набор сигналов в соответствующий выход, в зависимости от расположения и сравнительной силы связей между нейронами.

Существуют разнообразные процедуры для подбора весов, благодаря которым можно сделать сеть, способную вычислить почти любую функцию (т. е. любое преобразование между векторами). Фактически в сети можно реализовать функцию, которую даже нельзя сформулировать, достаточно лишь дать ей набор примеров, показывающих, какие лары входа и выхода мы хотели бы иметь. Этот процесс, называемый «обучением сети», осуществляется путем последовательного подбора весов, присваиваемых связям, который продолжается до тех пор, пока сеть не начнет выполнять желаемые преобразования с входом, чтобы получить нужный выход.

Хотя эта модель сети чрезвычайно упрощает структуру мозга, она все же иллюстрирует несколько важных аспектов. Во-первых, параллельная архитектура обеспечивает колоссальное преимущество в быстродействии по сравнению с традиционным компьютером, поскольку многочисленные синапсы на каждом уровне выполняют множество мелких вычислительных операций одновременно, вместо того чтобы действовать в очень трудоемком последовательном режиме. Это преимущество становится все более значительным, по мере того как возрастает количество нейронов на каждом уровне. Поразительно, но скорость обработки информации, совершенно не зависит ни от числа элементов, участвующих в процессе на каждом уровне, ни от сложности функции, которую они вычисляют. Каждый уровень может иметь четыре элемента или сотню миллионов; конфигурация синаптических весов может вычислять простые одноразрядные суммы или решать дифференциальные уравнения второго порядка. Это не имеет значения. Время вычислений будет абсолютно одним и тем же.

Во-вторых, параллельный характер системы делает ее нечувствительной к мелким ошибкам и придает ей функциональную устойчивость; потеря нескольких связей, даже заметного их количества, оказывает пренебрежимо малое влияние на общий ход преобразования, выполняемого оставшейся частью сети.

В-третьих, параллельная система запоминает большое количество информации в распределенном виде, при этом обеспечивается доступ к любому фрагменту этой информации за время, измеряющееся несколькими миллисекундами. Информация хранится в виде определенных конфигураций весов отдельных синаптических связей, сформировавшихся в процессе предшествовавшего обучения. Нужная информация «высвобождается» по мере того, как входной вектор проходит через (и преобразуется) эту конфигурацию связей.

Параллельная обработка данных не является идеальным средством для всех видов вычислений. При решении задач с небольшим входным вектором, но требующих многих миллионов быстро повторяющихся рекурсивных вычислений, мозг оказывается совершенно беспомощным, в то время как классические МС-машины демонстрируют свои самые лучшие возможности. Это очень большой и важный класс вычислений, так что классические машины будут всегда нужны и даже необходимы. Однако существует не менее широкий класс вычислений, для которых архитектура мозга представляет собой наилучшее техническое решение. Это главным образом те вычисления, с которыми обычно сталкиваются живые организмы: распознавание контуров хищника в «шумной» среде; мгновенное вспоминание правильной реакции на его пристальный взгляд, способ бегства при его приближении или защиты при его нападении; проведение различий между съедобными и несъедобными вещами, между половыми партнерами и другими животными; выбор поведения в сложной и постоянно изменяющейся физической или социальной среде; и т. д.

Наконец, очень важно заметить, что описанная параллельная система не манипулирует символами в соответствии со структурными правилами. Скорее манипулирование символами является лишь одним из многих других «интеллектуальных» навыков, которым сеть может научиться или не научиться. Управляемое правилами манипулирование символами не является основным способом функционирования сети. Рассуждение Сирла направлено против управляемых правилами МС-машин; системы преобразования векторов того типа, который мы описали, таким образом, выпадают из сферы применимости его аргумента с китайской комнатой, даже если бы он был состоятелен, в чем мы имеем другие, независимые причины сомневаться.

Сирлу известно о параллельных процессорах, но, по его мнению, они будут также лишены реального семантического содержания. Чтобы проиллюстрировать их неизбежную неполноценность в этом отношении, он описывает второй мысленный эксперимент, на сей раз с китайским спортивным залом, который наполнен людьми, организованным в параллельную сеть. Дальнейший ход его рассуждений аналогичен рассуждениям в случае с китайской комнатой.

На наш взгляд, этот второй пример не так удачен и убедителен, как первый. Прежде всего то обстоятельство, что ни один элемент в системе не понимает китайского языка, не играет никакой роли, потому что то же самое справедливо и по отношению к нервной системе человека: ни один нейрон моего мозга не понимает английского языка, хотя мозг как целое понимает. Далее Сирл не упоминает о том, что его модель (по одному человеку на каждый нейрон плюс по быстроногому мальчишке на каждую синаптическую связь) потребовала бы по крайней мере 1014 человек, так как человеческий мозг содержит 1011 нейронов, каждый из которых имеет в среднем 103 связей. Таким образом, его система потребует населения 10 000 миров, таких как наша Земля. Очевидно, что спортивный зал далеко не в состоянии вместить более или менее адекватную модель.

С другой стороны, если такую систему все же удалось бы собрать, в соответствующих космических масштабах, со всеми точно смоделированными связями, у нас получился бы огромный, медленный, странной конструкции, но все же функционирующий мозг. В этом случае, конечно, естественно ожидать, что при правильном входе он будет мыслить, а не наоборот, что он на это не способен. Нельзя гарантировать, что работа такой системы будет представлять собой настоящее мышление, поскольку теория векторной обработки может неадекватно отражать работу мозга. Но точно так же у нас нет никакой априорной гарантии, что она не будет мыслить. Сирл еще раз ошибочно отождествляет сегодняшние пределы своего собственного (или читательского) воображения с пределами объективной реальности.

Мозг

Мозг является своеобразным компьютером, хотя большинство его свойств пока остается непознанным. Охарактеризовать мозг как компьютер далеко не просто, и такие попытки не следует считать излишней вольностью. Мозг дейтствительно вычисляет функции, но не такие, как в прикладных задачах, решаемых классическим искусственным интеллектом. Когда мы говорим о машине как о компьютере, мы не имеем в виду последовательный цифровой компьютер, который нужно запрограммировать и которому свойственно четкое разделение на программную часть и аппаратную; мы не имеем также в виду, что этот компьютер манипулирует символами или следует определенным правилам. Мозг — это компьютер принципиально другого вида.

Каким образом мозг улавливает смысловое содержание информации, пока не известно, однако ясно, что проблема эта выходит далеко за рамки лингвистики и не ограничивается человеком как видом. Маленькая кучка свежей земли означает, как для человека, так и для кайота, что где-то поблизости находится суслик; эхо с определенными спектральными характеристиками означает для летучей мыши присутствие мотылька. Чтобы разработать теорию формирования смыслового содержания, мы должны больше знать о том, как нейроны кодируют и преобразуют сенсорные сигналы, о нейронной основе памяти, об обучении и эмоциях и о связи между этими факторами и моторной системой. Основанная на нейрофизиологии теория понимания смысла может потребовать даже наших интуитивных представлений, которые сейчас кажутся нам такими незыблемыми и которыми так свободно пользуется Сирл в своих рассуждениях. Подобные пересмотры — не редкость в истории науки.

Способна ли наука создать искусственный интеллект, воспользовавшись тем, что известно о нервной системе? Мы не видим на этом пути принципиальных препятствий. Сирл будто бы соглашается, но с оговоркой: «Любая другая система, способная порождать разум, должна обладать каузальными свойствами (по крайне мере), эквивалентными соответствующим свойствам мозга». В завершение статьи мы и рассмотрим это утверждение. Полагаем, что Сирл не утверждает, будто успешная система искусственного интеллекта должна непременно обладать всеми каузальными свойствами мозга, такими как способность чувствовать запах гниющего, способность быть носителем вирусов, способность окрашиваться в желтый цвет под действием пероксидазы хрена обыкновенного и т. д. Требовать полного соответствия будет все равно, что требовать от искусственного летательного аппарата способности нести яйца.

Вероятно, он имел в виду лишь требование, чтобы искусственный разум обладал всеми каузальными свойствами, относящимися, как он выразился, к сознательному разуму. Однако какими именно? И вот мы опять возвращаемся к спору о том, что относится к сознательному разуму, а что не относится. Здесь как раз самое место поспорить, однако истину в данном случае следует выяснять эмпирическим путем — попробовать и посмотреть, что получится. Поскольку нам так мало известно о том, в чем именно состоит процесс мышления и семантика, то всякая уверенность по поводу того, какие свойства здесь существенны, была бы преждевременной. Сирл несколько раз намекает, что каждый уровень, включая биохимический, должен быть представлен в любой машине, претендующей на искусственный интеллект. Очевидно, это слишком сильное требование. Искусственный мозг может и не пользуясь биохимическими механизмами, достичь того же эффекта.

Эта возможность была продемонстрирована в исследованиях К.Мида в Калифорнийском технологическом институте. Мид и его коллеги воспользовались аналоговыми микроэлектронными устройствами для создания искусственной сетчатки и искусственной улитки уха. (У животных сетчатка и улитка не являются просто преобразователями: в обеих системах происходит сложная параллельная обработка данных.) Эти устройства уже не простые модели в миникомпьютере, над которым посмеивается Сирл; они представляют собой реальные элементы обработки информации, реагирующие в реальное время на реальные сигналы: свет — в случае сетчатки и звук — в случае улитки уха. Схемы устройств основаны на известных анатомических и физиологических свойствах сетчатки кошки и ушной улитки сипухи, и их выход чрезвычайно близок к известным выходам органов, которые они моделируют.

В этих микросхемах не используются никакие нейромедиаторы, следовательно, нейромедиаторы, судя по всему, не являются необходимыми для достижения желаемых результатов. Конечно, мы не можем сказать, что искусственная сетчатка видит что-то, поскольку ее выход не поступает на искусственный таламус или кору мозга и т. д. Возможно ли по программе Мида построить целый искусственный мозг, пока не известно, однако в настоящее время у нас нет свидетельств, что отсутствие в системе биохимических механизмов делает этот подход нереалистичным.

Нервная система охватывает ыного масштабов организации, от молекул нейромедиаторов (внизу) до всего головного и спинного мозга. На промежуточных у ровнях находятся отдельные нейроны и нейронные цепи, подобные тем, что реализуют избирательность восприятия зрительных стимулов (в центре), и системы, состоящие из многих цепей, подобных тем, что обслуживают функции речи (справа вверху). Только путем исследований можно установить, насколько близко искусственная система способна воспроизводить биологические системы, обладающие разумом.

Так же как и Сирл, мы отвергаем тест Тьюринга как достаточный критерий наличия сознательного разума. На одном уровне основания для этого у нас сходные: мы согласны, что очень важно, каким образом реализуется функция, определенная по входу-выходу; важно, чтобы в машине происходили правильные процессы. На другом уровне мы руководствуемся совершенно иными соображениями. Свою позицию относительно присутствия или отсутствия семантического содержания Сирл основывает на интуитивных представлениях здравого смысла. Наша точка зрения основана на конкретных неудачах классических МС-машин и конкретных достоинствах машин, архитектура которых ближе к устройству мозга. Сопоставление этих различных типов машин показывает, что одни вычислительные стратегии имеют огромное и решающее преимущество над другими в том, что касается типичных задач умственной деятельности. Эти преимущества, установленные эмпирически, не вызывают никаких сомнений. Очевидно, мозг систематически пользуется этими вычислительными преимуществами. Однако он совершенно не обязательно является единственной физической системой, способной ими воспользоваться. Идея создания искусственного интеллекта в небиологической, но существенно параллельной машине остается очень заманчивой и в достаточной мере перспективной.

Источник:

В МИРЕ НАУКИ. (Scientific American. Издание на русском языке). 1990. № 3

Авторы: Пол М. Черчленд, Патриция Смит Черчленд

Билл Брайсон — автор множества бестселлеров, родившийся в Соединенных Штатах в 1954 году. Стал известным благодаря своим произведениям в жанре non-fiction. Его книга “Краткая история почти всего на свете" вышла в 2003, и через два года была издана уже более чем в 300 тысячах экземпляров. В 2004 году Билл Брайсон получил премию за лучшую научную книгу (£10 000 от Aventis Prize), и стал знаменит благодаря множеству положительных рецензий. В 2005 “Краткая история…” была номинирована на Descartes Prize за вклад в научно-просветительскую деятельность.

Стиль изложения

Помимо занимательного содержания, произведения Брайсона отличаются интересным стилем повествования. Читать их приятно. Сложные вещи становятся простыми. И, хотя книга “Краткая история почти всего на свете" довольно объемная, она не утомляет, несмотря на огромное количество научных данных.

Этот отрывок из книги Брайсона отлично демонстрирует его стиль:

Британский Королевский астроном Мартин Рис считает, что существует множество, возможно, бесконечное число вселенных — все с разными свойствами в различных сочетаниях, и что мы просто живем в одной из них, где вещи сочетаются таким образом, который позволяет нам существовать. Он проводит аналогию с очень большим магазином одежды: «Если там широкий ассортимент, вас не удивит, что вы найдете подходящий костюм. Если существует множество вселенных, каждая из которых управляется своим набором параметров, то среди них будет хотя бы одна, в которой реализовался особый набор параметров, подходящий для жизни. Мы находимся в такой Вселенной». Рис утверждает, что имеется 6 величин, которые в основных чертах определяют свойства нашей Вселенной, и, если любое из этих значений хотя бы немного изменилось, дела пошли бы совсем не так, как теперь. Например, для существования Вселенной в том виде, как она есть, требуется, чтобы водород превращался в гелий строго определенным и весьма неторопливым способом — а именно, чтобы при этом семь тысячных долей массы переходили в энергию. Слегка снизьте это значение — скажем, с 0,007 до 0,006, — и превращения не произойдет: Вселенная будет содержать только водород и ничего больше. Слегка повысьте его — до 0,008 — и реакции пошли бы так бурно, что водород уже давно закончился бы. В обоих случаях малейшее изменение значений — и той Вселенной, какую мы знаем и какая нам нужна, просто не было бы. [1]

Загадки природы

В книге рассматриваются некоторые фундаментальные научные проблемы, и приведены интересные загадки природы:

Книга побрасывает нам массу подобных загадок, помогая понять, как много мы еще не знаем об окружающем мире. Ее можно смело рекомендовать к прочтению людям юного и зрелого возраста, всем, кто интересуется физикой, астрофизикой, антропологией, возникновением жизни, природой вселенной, построением причинно-следственных связей, историей вещей и развитием мысли.

Шаг длиною в жизнь

Как хорошо мы представляем, сколько времени потребовалось человечеству для эволюции?

Эта книга навела меня на мысли об интересном эксперименте. С его помощью можно продемонстрировать, насколько ничтожна продолжительность нашей жизни (или жизни одного поколения) по сравнению со временем эволюции жизни на Земле. Чтобы провести подобный эксперимент вам понадобятся секундомер и достаточно длинная дорога для прогулки. Предположим, что вам 30-40 лет, и длина вашего шага вполне стандартная. Возьмем за меру времени длину вашей жизни, и приравняем ее к одному шагу. Для того чтобы совершить шаг, вам понадобится меньше секунды. Теперь представьте, что один шаг — это и есть ваша жизнь, 30-40 лет. Сделав один шаг, представьте, что вы перенеслись во времена вашего появления на свет, потом, сделав второй шаг, вы попадете в период на 30-40 лет раньше своего рождения. Для простоты и наглядности мысленного эксперимента я призываю Вас делать один шаг в секунду.

Через 4 шага вы будете уже на 140 лет в прошлом, через 30 секунд попадете во времена инквизиции, и через минуту ходьбы поймете, что дошли до времен 2000 летней давности, до эпохи античности и зарождения логики. Через две минуты вы доберетесь до первых цивилизаций шумеров на юге Месопотамии. Через 1000 шагов — до времен Денисовского человека (40 000 лет назад). А если вы перестанете отмерять по секундомеру каждый шаг, и продолжите прогуливаться со средней скоростью, то уже через 2,5 часа (12 километров) преодолеете интервал, равный 200 000 лет, что эквивалентно времени зарождения первого H. sapiens sapiens. И это будет 5700 прожитых вами жизней.

Теперь, если вдруг вы захотите продолжить путь и, перескочив через все подвиды homo, дойти до самого раннего вида Homo habilis (Человек умелый, жил 2,6–2,5 млн лет), то вам понадобится около 70 000 интервалов вашей жизни, или 158 километров. Если шагать без остановок и перерывов на еду, сон и туалет, вам потребуется 32 часа, при средней скорости пешехода в 5 км/час. А при нормальных условиях, и средней скорости передвижения в 40 км/сутки, на это уйдет 4 дня.

Если вдруг вы поймете, что все еще не устали, и готовы продолжать эксперимент, то для достижения момента возникновения жизни на Земле (4 млрд лет назад) вам придется, сохраняя довольно высокий темп в 40 км/сутки, покрыть расстояние в 260 000 км (это 6,5 длин экватора Земли, или 26 длин автомобильных дорог, от Владивостока до Мурманска). На такую прогулку у вас уйдет, по оптимистичным подсчетам, 18 лет.

Через двадцать лет вы дойдете до возникновения Земли (ее возраст равен 4.54 млрд лет). Почти тогда же получится достигнуть периода образования нашей солнечной системы, сформировавшейся путём гравитационного сжатия газопылевого облака примерно 4,57 млрд лет назад. Однако, боюсь, это путешествие не доставит вам большого удовольствия, ведь к его концу вам будет уже не 35, а 55 лет. Но если вы все время держали в голове мысль, что один шаг эквивалентен длине всей вашей жизни, то вы сможете прочувствовать на собственном опыте, как много времени потребовалось для возникновения жизни и эволюции живой природы на Земле.

Источники

1) Брайсон Б. Краткая история почти всего на свете. — М.:АСТ, 2016. — 608 с.

2) Изображение Homo habilis. Реконструкция выполнена Романом Евсеевым специально для портала антропогенез.ру // http://antropogenez.ru/species/2/

Автор: Чернов А. В., инженер-проектировщик.

Редактор: Медведева Ольга Юрьевна

Купить книгу в Литрес Купить книгу на ОЗОН Купить книгу в Лабиринте

Сегодня сложно недооценить вклад, который внес в психологическую науку трансактный анализ Э. Берна. Истоки этой теории лежат в психоанализе, но было бы ошибочным причислять теорию Берна только к этому направлению. В ней синтезированы понятия и принципы как психоанализа, так и бихевиоризма. Все эти знания дополнены в концепции Э. Берна теорией коммуникаций, принципами возрастной психологии. Берн сконцентрировался на понятии игры, которое определил следующим образом: «Игрой мы называем арию следующих друг за другом скрытых дополнительных трансакций с четко определенным и предсказуемым исходом» [1]. «Человек играющий» у Берна – это тот, кто четко понимает цели своей игры, может ощущать свою неправоту, однако ни за что не признает ее во взаимодействии со значимыми партнерами.

В трансактном анализе Берна выделяют три базовых эго-состояния личности: «Родитель», «Взрослый», «Ребенок». Первое и третье – это состояние зависимости от другого, а состояние «Взрослый» свидетельствует о зрелости личности.

Чем характеризуется эго-состояние «Взрослый»?

Стремлением к объективности, сбором важной и полезной информации, ее адекватным анализом применительно к ситуации. Задача «Взрослого» - понять и проанализировать ситуацию и найти конструктивные пути разрешения сложностей. Здесь важно не манипулировать, не давить и не запрещать, как в иных эго-состояниях, а уметь договариваться, выстраивать партнерский диалог. Фраза, которая точно характеризует «Взрослого»: «Что я действительно могу сделать?». «Взрослый» ощущает момент «здесь и сейчас», он живет не в прошлом (вновь и вновь запуская паттерны поведения из далекого детства, как «Ребенок», или усваивая запрещающие или чем-то грозящие голоса родителей), не в будущем (подобно «Родителю», следуя иррациональным страхам или ложным установкам), а в настоящем.

Во всех нас, безусловно, сменяют друг друга все эго-состояния, разница лишь в том, в каком из них мы оказываемся наиболее часто. Но именно состояние «Взрослого» выступает связующим звеном между разными субличностями.

Как определить эго-состояние «Взрослого» по внешним признакам?

Можно начать анализировать свою либо чужую мимику, жестикуляцию, особенности устной речи. «Взрослый» чаще оперирует словами: «Почему, где, когда, кто и как, каким образом, относительный, сравнительный, правда, верно, ложь (в значении неправда), вероятно, возможно, неизвестно, я думаю, я вижу, это моё мнение» [2]. «Взрослый» использует личные местоимения 1-го лица, говоря «я», «мы», «мое», что говорит о степени взятой на себя ответственности, здесь меньше безличных конструкций, употребления пассивного залога. «Взрослый» не говорит «так получилось», «показалось», «вот что вышло» и тому подобное.

На поведенческом уровне «Взрослый» характеризуется прямым взглядом, без агрессии, слаженными движениями, отсутствием заискивания и подавления другого.

Формирование эго-состояния «Взрослый»

Есть различные мнения относительно времени его зарождения. Одни психологи указывают на возраст 6 месяцев, другие – на 3 года, когда ребенок переживает один из первых очень значимых кризисов и отделяется от материнской фигуры. Потом лишь укрепляются его границы путем усвоения новых знаний, наработки новых стратегий поведения. Развитие этого состояния, по сути, и является развитием личности.

Влияние эго-состояния «Взрослого» на иные состояния личности: принципы взаимодействия

Если распределить эго-состояния в одну линию, то состояние «Взрослого» окажется посередине, потому что задача «Взрослого» - уравновешивать, с одной стороны, детские эмоции во всей их силе и непосредственности, с другой – миновать установки и запреты «Родителя». У «Взрослого» практически отсутствуют эмоции, он принимает решения после логического размышления и анализа, не спонтанно. Но при этом «Взрослый» всегда слышит и «Ребенка», и «Родителя». Конечно, при экстренных ситуациях даже самый уравновешенный и ответственный человек может впадать в эго-состояние «Ребенка» или «Родителя», но, в идеале, лучше, чтобы состояние «Взрослого» было доминирующим. Иначе возникают внутренние и внешние конфликты.

Как работает трансактный анализ в терапии

Во-первых, важно выявить эго-состояния личности, как в данный момент, так и доминирующие в целом в ее жизни. То есть, важно отстраниться от ситуации и прояснить, из какого состояния принимается решение, высказывается мысль, совершаются поступки. Внутренний конфликт нередко выражается парами отношений: Ребенок – Родитель; Родитель – Ребенок, Родитель - Родитель, Ребенок – Ребенок. Если идет такая внутренняя борьба, то сложно принять решение, ни одно не будет удовлетворять человека. И здесь должен вмешаться «Взрослый», который способен учитывать конкретные факты реальности, чтобы определиться с решением.

Источник:

• 1. Берн Э. Игры, в которые играют люди. – Книга 1.
• 2. Беликов, А. Л. Теория эго-состояний. Электронный ресурс: http://albelikov.ru/transaktnyj-analiz-dlya-vseh/ego-sostoyania/vzroslyj.html.
• 3. Стюарт, Ян; Джойнс, Вэнн. Современный транзактный анализ. — СПб.: Социально-психологический центр, 1996. — 332 с.

Автор: Павловская Гражина, психолог

Редактор: Чекардина Елизавета Юрьевна

Разум мозга — компьютерная программа? Нет. Программа лишь манипулирует символами, мозг же придает им смысл.

Способна ли машина мыслить?

Может ли машина иметь сознанные мысли в таком же смысле, в каком имеем их мы? Если под машиной понимать физическую систему, способную выполнять определенные функции (а что еще под ней можно понимать?), тогда люди — это машины особой, биологической разновидности, а люди могут мыслить, и, стало быть, машины, конечно, тоже могут мыслить. Тогда, по всей видимости, можно создавать мыслящие машины из самых разнообразных материалов — скажем, из кремниевых кристаллов или электронных ламп. Если это и окажется невозможным, то пока мы, конечно, этого еще не знаем.

Однако в последние десятилетия вопрос о том, может ли машина мыслить, приобрел совершенно другую интерпретацию. Он был подменен вопросом: способна ли машина мыслить только за счет выполнения заложенной в нее компьютерной программы? Является ли программа основой мышления? Это принципиально иной вопрос, потому что он не затрагивает физических, каузальных (причинных) свойств существующих или возможных физических систем, а скорее относится к абстрактным, вычислительным свойствам формализованных компьютерных программ, которые могут быть реализованы в любом материале, лишь бы он был способен выполнять эти программы.

Довольно большое число специалистов по искусственному интеллекту (ИИ) полагают, что на второй вопрос следует ответить положительно; другими словами, они считают, что составив правильные программы с правильными входами и выходами, они действительно создадут разум. Более того, они полагают, что имеют в своем распоряжении научный тест, с помощью которого можно судить об успехе или неудаче такой попытки. Имеется в виду тест Тьюринга, изобретенный Аланом М. Тьюрингом, основоположником искусственного интеллекта. Тест Тьюринга в том смысле, как его сейчас понимают, заключается просто в следующем: если компьютер способен демонстрировать поведение, которое эксперт не сможет отличить от поведения человека, обладающего определенными мыслительными способностями (скажем, способностью вьшблнять операции сложения или понимать китайский язык), то компьютер также обладает этими способностями. Следовательно, цель заключается лишь в том, чтобы создать программы, способные моделировать человеческое мышление таким образом, чтобы выдерживать тест Тьюринга. Более того, такая программа будет не просто моделью разума; она в буквальном смысле слова сама и будет разумом, в том же смысле, в котором человеческий разум — это разум.

Конечно, далеко не каждый специалист по искусственному интеллекту разделяет такую крайнюю точку зрения. Более осторожный подход заключается в том, чтобы рассматривать компьютерные модели как полезное средство для изучения разума, подобно тому как они применяются при изучении погоды, пищеварения, экономики или механизмов молекулярной биологии. Чтобы провести различие между этими двумя подходами, я назову первый «сильным ИИ», а второй — «слабым ИИ». Важно понять, насколько радикальным является подход сильного ИИ. Сильный ИИ утверждает, что мышление — это не что иное, как манипулирование формализованными символами, а именно это и делает компьютер: он оперирует формализованными символами. Подобный взгляд часто суммируется примерно следующим высказыванием: «Разум по отношению к мозгу — это то же, что и программа по отношению к аппаратуре компьютера».

Сильный ИИ

Сильный ИИ отличается от других теорий разума по крайней мере в двух отношениях: его можно четко сформулировать, но также четко и просто его можно опровергнуть. Характер этого опровержения таков, что каждый человек может попробовать провести его самостоятельно. Вот как это делается. Возьмем, например, какой-нибудь язык, которого вы не понимаете. Для меня таким языком является китайский. Текст, написанный по-китайски, я воспринимаю как набор бессмысленных каракулей. Теперь предположим, что меня поместили в комнату, в которой расставлены корзинки, полные китайских иероглифов. Предположим также, что мне дали учебник на английском языке, в котором приводятся правила сочетания символов китайского языка, причем правила эти можно применять, зная лишь форму символов, понимать значение символов совсем необязательно. Например, правила могут гласить: «Возьмите такой-то иероглиф из корзинки номер один и поместите его рядом с таким-то иероглифом из корзинки номер два».

Представим себе, что находящиеся за дверью комнаты люди, понимающие китайский язык, передают в комнату наборы символов и что в ответ я манипулирую символами согласно правилам и передаю обратно другие наборы символов. В данном случае книга правил есть не что иное, как «компьютерная программа». Люди, написавшие ее, — «программисты», а я играю роль «компьютера». Корзинки, наполненные символами, — это «база данных»; наборы символов, передаваемых в комнату, это «вопросы», а наборы, выходящие из комнаты, это «ответы».

Предположим далее, что книга правил написана так, что мои «ответы» на «вопросы» не отличаются от ответов человека, свободно владеющего китайским языком. Например, люди, находящиеся снаружи, могут передать непонятные мне символы, означающие; «Какой цвет вам больше всего нравится?» В ответ, выполнив предписанные правилами манипуляции, я выдам символы, к сожалению, мне также непонятные и означающие, что мой любимый цвет синий, но мне также очень нравится зеленый. Таким образом, я выдержу тест Тьюринга на понимание китайского языка. Но все же на самом деле я не понимаю ни слова по-китайски. К тому же я никак не могу научиться этому языку в рассматриваемой системе, поскольку не существует никакого способа, с помощью которого я мог бы узнать смысл хотя бы одного символа. Подобно компьютеру, я манипулирую символами, но не могу придать им какого бы то ни было смысла.

Сущность этого мысленного эксперимента состоит в следующем: если я не могу понять китайского языка только потому, что выполняю компьютерную программу для понимания китайского, то и никакой другой цифровой компьютер не сможет его понять таким образом. Цифровые компьютеры просто манипулируют формальными символами согласно правилам, зафиксированным в программе.

То, что касается китайского языка, можно сказать и о других формах знания. Одного умения манипулировать символами еще недостаточно, чтобы гарантировать знание, восприятие, понимание, мышление и т. д. И поскольку компьютеры как таковые — это устройства, манипулирующие символами, наличия компьютерной программы недостаточно, чтобы можно было говорить о наличии знания.

Этот простой аргумент имеет решающее значение для опровержения концепции сильного ИИ. Первая предпосылка аргумента просто констатирует формальный характер компьютерной программы. Программы определяются в терминах манипулирования символами, а сами символы носят чисто формальный, или «синтаксический» характер. Между прочим, именно благодаря формальной природе программы, компьютер является таким мощным орудием. Одна и та же программа может выполняться на машинах самой различной природы, равно как одна и та же аппаратная система способна выполнять самые разнообразные компьютерные программы. Представим это соображение кратко в виде «аксиомы»:

Аксиома 1. Компьютерные программы — это формальные (синтаксические) объекты.

Это положение настолько важно, что его стоит рассмотреть несколько подробнее. Цифровой компьютер обрабатывает информацию, сначала кодируя ее в символических обозначениях, используемых в машине, а затем манипулируя символами в соответствии с набором строго определенных правил. Эти правила представляют собой программу. Например, в рамках тьюринговской концепции компьютера в роли символов выступали просто 0 и 1, а правила программы предписывали такие операции, как «Записать 0 на ленте, продвинуться на одну ячейку влево и стереть 1». Компьютеры обладают удивительным свойством: любая представимая на естественном языке информация может быть закодирована в такой системе обозначений и любая задача по обработке информации может быть решена путем применения правил, которые можно запрограммировать.

Два важных момента

Важное значение имеют еще два момента. Во-первых, символы и программы — это чисто абстрактные понятия: они не обладают физическими свойствами, с помощью которых их можно было бы определить и реализовать в какой бы то ни было физической среде. Нули и единицы, как символы, не имеют физических свойств. Я акцентирую на этом внимание, поскольку иногда возникает соблазн отождествить компьютеры с той или иной конкретной технологией — скажем, с кремниевыми интегральными микросхемами — и считать, что речь идет о физических свойствах кремниевых кристаллов или что синтаксис означает какое-то физическое явление, обладающее, может быть, еще неизвестными каузальными свойствами аналогично реальным физическим явлениям, таким как электромагнитное излучение или атомы водорода, которые обладают физическими, каузальными свойствами. Второй момент заключается в том, что манипуляция символами осуществляется без всякой связи с каким бы то ни было смыслом. Символы в программе могут обозначать все, что угодно программисту или пользователю. В этом смысле программа обладает синтаксисом, но не обладает семантикой.

Следующая аксиома является простым напоминанием об очевидном факте, что мысли, восприятие, понимание и т. п. имеют смысловое содержание. Благодаря этому содержанию они могут служить отражением объектов и состояний реального мира. Если смысловое содержание связано с языком, то в дополнение к семантике, в нем будет присутствовать и синтаксис, однако лингвистическое понимание требует по крайней мере семантической основы. Если, например, я размышляю о последних президентских выборах, то мне в голову приходят определенные слова, но эти слова лишь потому относятся к выборам, что я придаю им специфическое смысловое значение в соответствии со своим знанием английского языка. В этом отношении они для меня принципиально отличаются от китайских иероглифов. Сформулируем это кратко в виде следующей аксиомы:

Аксиома 2. Человеческий разум оперирует смысловым содержанием (семантикой).

Теперь добавим еще один момент, который был продемонстрирован экспериментом с китайской комнатой. Располагать только символами как таковыми (т. е. синтаксисом) еще недостаточно для того, чтобы располагать семантикой. Простого манипулирования символами недостаточно, чтобы гарантировать знание их смыслового значения. Кратко представим это в виде аксиомы.

Аксиома 3. Синтаксис сам по себе не составляет семантику и его недостаточно для существования семантики.

На одном уровне этот принцип справедлив по определению. Конечно, кто-то может определить синтаксис и семантику по-иному. Главное, однако, в том, что существует различие между формальными элементами, не имеющими внутреннего смыслового значения, или содержания, и теми явлениями, у которых такое содержание есть. Из рассмотренных предпосылок следует:

Заключение 1. Программы не являются сущностью разума и их наличия недостаточно для наличия разума.

А это по существу означает, что утверждение сильного ИИ ложно.

Очень важно отдавать себе отчет в том, что именно было доказано с помощью этого рассуждения и что нет.

Во-первых, я не пытался доказывать, что «компьютер не может мыслить». Поскольку все, что поддается моделированию вычислениями, может быть описано как компьютер, и поскольку наш мозг на некоторых уровнях поддается моделированию, то отсюда тривиально следует, что наш мозг — это компьютер, и он, разумеется, способен мыслить. Однако из того факта, что систему можно моделировать посредством манипулирования символами и что она способна мыслить, вовсе не следует, что способность к мышлению эквивалентна способности к манипулированию формальными символами.

Во-вторых, я не пытался доказывать, что только системы биологической природы, подобные нашему мозгу, способны мыслить. В настоящее время это единственные известные нам системы, обладающие такой способностью, однако мы можем встретить во Вселенной и другие способные к осознанным мыслям системы, а может быть, мы даже сумеем искусственно создать мыслящие системы. Я считают этот вопрос открытым для споров.

В-третьих, утверждение сильного ИИ заключается не в том, что компьютеры с правильными программами могут мыслить, что они могут обладать какими-то неведомыми доселе психологическими свойствами; скорее, оно состоит в том, что компьютеры просто должны мыслить, поскольку их работа — это и есть не что иное, как мышление.

В-четвертых, я попытался опровергнуть сильный ИИ, определенный именно таким образом. Я пытался доказать, что мышление не сводится к программам, потому что программа лишь манипулирует формальными символами — а, как нам известно, самого по себе манипулирования символами недостаточно, чтобы гарантировать наличие смысла. Это тот принцип, на котором основано рассуждение о китайской комнате.

Я подчеркиваю здесь эти моменты отчасти потому, что П.М. и П.С.Черчленды в своей статье (см. Пол М. Черчленд и Патриция Смит Черчленд «Может ли машина мыслить?»), как мне кажется, не совсем правильно поняли суть моих аргументов. По их мнению, сильный ИИ утверждает, что компьютеры в конечном итоге могут обрести способность к мышлению и что я отрицаю такую возможность, рассуждая лишь на уровне здравого смысла. Однако сильный ИИ утверждает другое, и мои доводы против не имеют ничего общего со здравым смыслом.

Далее я скажу еще кое-что об их возражениях. А пока я должен заметить, что в противоположность тому, что говорят Черчленды, рассуждение с китайской комнатой опровергает любые утверждения сильного ИИ относительно новых параллельных технологий, возникших под влиянием и моделирующих работу нейронных сетей. В отличие от компьютеров традиционной архитектуры фон Неймана, работающих в последовательном пошаговом режиме, эти системы располагают многочисленными вычислительными элементами, работающими параллельно и взаимодействующими друг с другом в соответствии с правилами, основанными на открытиях нейробиологии. Хотя пока достигнуты скромные результаты, модели «параллельной распределенной обработки данных» или «коммутационные машины» подняли некоторые полезные вопросы относительно того, насколько сложными должны быть параллельные системы, подобные нашему мозгу, чтобы при их функционировании порождалось разумное поведение.

Однако параллельный, «подобный мозгу» характер обработки информации не является существенным для чисто вычислительных аспектов процесса. Любая функция, которая может быть вычислена на параллельной машине, будет вычислена и на последовательной. И действительно, ввиду того что параллельные машины еще редки, параллельные программы обычно все еще выполняются на традиционных последовательных машинах. Следовательно, параллельная обработка также не избегает аргумента, основанного на примере с китайской комнатой.

Более того, параллельные системы подвержены своей специфической версии первоначального опровергающего рассуждения в случае с китайской комнатой. Вместо китайской комнаты представьте себе китайский спортивный зал, заполненный большим числом людей, понимающих только английский язык. Эти люди будут выполнять те же самые операции, которые выполняются узлами и синапсами в машине коннекционной архитектуры, описанной Черчленда-ми, но результат будет тем же, что и в примере с одним человеком, который манипулирует символами согласно правилам, записанным в руководстве. Никто в зале не понимает ни слова по-китайски, и не существует способа, следуя которому вся система в целом могла бы узнать о смысловом значении хотя бы одного китайского слова. Тем не менее при правильных инструкциях эта система способна правильно отвечать на вопросы, сформулированные по-китайски.

У параллельных сетей, как я уже говорил, есть интересные свойства, благодаря которым они могут лучше моделировать мозговые процессы по сравнению с машинами с традиционной последовательной архитектурой. Однако преимущества параллельной архитектуры, существенные для слабого ИИ, не имеют никакого отношения к противопоставлению между аргументом, построенным на примере с китайской комнатой, и утверждением сильного ИИ. Черчленды упускают из виду этот момент, когда говорят, что достаточно большой китайский спортивный зал мог бы обладать более высокими умственными способностями, которые определяются размерами и степенью сложности системы, равно как и мозг в целом более «разумен», чем его отдельные нейроны. Возможно и так, но это не имеет никакого отношения к вычислительному процессу. С точки зрения выполнения вычислений последовательные и параллельные архитектуры совершенно идентичны: любое вычисление, которое может быть произведено в машине с параллельным режимом работы, может быть выполнено машиной с последовательной архитектурой. Если человек, находящийся в китайской комнате и производящий вычисления эквивалентен и той и другой системам, тогда, если он не понимает китайского языка исключительно потому, что ничего кроме вычислений не делает, то и эти системы также не понимают китайского языка. Черчленды правы, когда говорят, что первоначальный довод, основанный на примере с китайской комнатой, был сформулирован исходя из традиционного представления об ИИ, но они заблуждаются, считая что параллельная архитектура делает этот довод неуязвимым. Это справедливо в отношении любой вычислительной системы. Производя только формальные операции с символами (т. е. вычисления) вы не сможете обогатить свой разум семантикой, независимо от того выполняются эти вычислительные операции последовательно или параллельно; вот почему аргумент китайской комнаты опровергает сильный ИИ в любой его форме.

МНОГИЕ люди, на которых этот аргумент производит определенное впечатление, тем не менее затрудняются провести четкое различие между людьми и компьютерами. Если люди, по крайней мере в тривиальном смысле, являются компьютерами и если люди обладают семантикой, то почему они не могут наделить семантикой и другие компьютеры? Почему мы не можем запрограммировать компьютеры Vax или Cray таким образом, чтобы у них тоже появились мысли и чувства? Или почему какая-нибудь новая компьютерная технология не сможет преодолеть пропасть, разделяющую форму и содержание, или синтаксис и семантику? В чем на самом деле состоит то различие между биологическим мозгом и компьютерной системой, благодаря которому аргумент с китайской комнатой действует применительно к компьютерам, но не действует применительно к мозгу?

Наиболее очевидное различие заключается в том, что процессы, которые определяют нечто как компьютер (а именно вычислительные процессы), на самом деле совершенно не зависят от какого бы то ни было конкретного типа аппаратной реализации. В принципе можно сделать компьютер из старых жестяных банок из-под пива, соединив их проволокой и обеспечив энергией от ветряных мельниц.

Однако когда мы имеем дело с мозгом, то хотя современная наука в значительной степени еще пребывает в неведении относительно протекающих в мозгу процессов, мы поражаемся чрезвычайной специфичности анатомии и физиологии. Там, где мы достигли некоторого понимания того, как мозговые процессы порождают те или иные психические явления, — например, боль, жажду, зрение, обоняние — нам ясно, что в этих процессах участвуют вполне определенные нейробиологические механизмы. Чувство жажды, по крайней мере в некоторых случаях, обусловлено срабатыванием нейронов определенных типов в гипоталамусе, которое в свою очередь вызвано действием специфического пептида, ангиотензина II. Причинные связи прослеживаются здесь «снизу вверх» в том смысле, что нейронные процессы низшего уровня обусловливают психические явления на более высоких уровнях. В самом деле, каждое «ментальное» явление, от чувства жажды до мыслей о математических теоремах и воспоминаний о детстве, вызывается срабатыванием определенных нейронов в определенных нейронных структурах.

Однако почему эта специфичность имеет такое важное значение? В конце концов всевозможные срабатывания нейронов можно смоделировать на компьютерах, физические и химические свойства которых совершенно отличны от свойств мозга. Ответ состоит в том, что мозг не просто демонстрирует формальные процедуры или программы (он делает и это тоже), но и вызывает ментальные события благодаря специфическим нейробиологическим процессам. Мозг по сути своей является биологическим органом и именно его особые биохимические свойства позволяют достичь эффекта сознания и других видов ментальных явлений. Компьютерные модели мозговых процессов обеспечивают отражение лишь формальных аспектов этих процессов. Однако моделирование не следует смешивать с воспроизведением. Bычислительные модели ментальных процессов не ближе к реальности, чем вычислительные модели любого другого природного явления.

Можно представить себе компьютерную модель, отражающую воздействие пептидов на гипоталамус, которая будет точна вплоть до каждого отдельного синапса. Но с таким же успехом мы можем представить себе компьютерное моделирование процесса окисления углеводородов в автомобильном двигателе или пищеварительного процесса в желудке. И модель процессов, протекающих в мозге, ничуть не реальнее моделей, описывающих процессы сгорания топлива или пищеварительные процессы. Если не говорить о чудесах, то вы не сможете привести свой автомобиль в движение, моделируя на компьютере окисление бензина, и вы не сможете переварить обед, выполняя программу, которая моделирует пищеварение. Представляется очевидным и тот факт, что и моделирование мышления также не произведет нейробиологического эффекта мышления.

Следовательно, все ментальные явления вызываются нейробиологическими процессами мозга. Представим сокращенно этот тезис следующим образом:

Аксиома 4. Мозг порождает разум.

В соответствии с рассуждениями, приведенными выше, я немедленно прихожу к тривиальному следствию.

Заключение 2. Любая другая система, способная порождать разум, должна обладать каузальными свойствами (по крайней мере), эквивалентными соответствующим свойствам мозга.

Это равносильно, например, следующему утверждению: если электрический двигатель способен обеспечивать автомашине такую же высокую скорость, как двигатель внутреннего сгорания, то он должен обладать (по крайней мере) эквивалентной мощностью. В этом заключении ничего не говорится о механизмах. На самом деле, мышление — это биологическое явление: психические состояния и процессы обусловлены процессами мозга. Из этого еще не следует, что только биологическая система может мыслить, но это в то же время означает, что любая система другой природы, основанная на кремниевых кристаллах, жестяных банках и т. п., должна будет обладать каузальными возможностями, эквивалентными соответствующим возможностям мозга. Таким образом, я прихожу к следующему выводу:

Заключение 3. Любой артефакт, порождающий ментальные явления, любой искусственный мозг должен иметь способность вопроизводить специфические каузальные свойства мозга, и наличия этих свойств невозможно добиться только за счет выполнения формальной программы.

Более того, я прихожу к важному выводу, касающемуся человеческого мозга:

Заключение 4. Тот способ, посредством которого человеческий мозг на самом деле порождает ментальные явления, не может сводиться лишь к выполнению компьютерной программы.

Впервые сравнение с китайской комнатой было приведено мною на страницах журнала "Behavioral and Brain Sciences" (Науки о поведении и мозге) в 1980 г. Тогда моя статья сопровождалась, в соответствии с принятой в этом журнале практикой, комментариями оппонентов, в данном случае свои соображения высказали 26 оппонентов. Откровенно говоря, мне кажется, что смысл этого сравнения довольно очевиден, но, к моему удивлению, статья и в дальнейшем вызвала целый поток возражений, и что еще более удивительно, этот поток продолжается и по сей день. По-видимому, аргумент китайской комнаты затронул какое-то очень больное место.

Основной тезис сильного ИИ заключается в том, что любая система (независимо, сделана ли она из пивных банок, кремниевых кристаллов или просто из бумаги) не только способна обладать мыслями и чувствами, но просто должна ими обладать, если только она реализует правильно составленную программу, с правильными входами и выходами. Очевидно, это абсолютно антибиологическая точка зрения, и естественно было бы ожидать, что специалисты по искусственному интеллекту охотно откажутся от нее. Многие из них, особенно представители молодого поколения, согласны со мной, но меня поражает, как много сторонников имеет эта точка зрения и как настойчиво они защищают ее. Приведу некоторые наиболее распространенные из высказываемых ими доводов:

а) В китайской комнате вы на самом деле понимаете китайский, хотя и не отдаете себе в этом отчета. В конце концов вы можете понимать что-то и не отдавая себе в этом отчета.

б) Вы не понимаете китайского, но в вас существует подсистема (подсознание), которая понимает. Существуют ведь подсознательные психические состояния, и нет причины считать, что ваше понимание китайского не могло бы быть полностью неосознанным.

в) Вы не понимаете китайского, но комната как целое — понимает. Вы подобны отдельному нейрону в мозгу, и нейрон как таковой не может ничего понимать, он лишь вносит свой вклад в то понимание, которое демонстрирует система в целом; вы сами не понимаете, но вся система понимает.

г) Никакой семантики и не существует: есть только синтаксис. Полагать, что в мозгу есть какое-то загадочное «психическое содержание», «мыслительные процессы» или «семантика», это своего рода донаучная иллюзия. Все, что на самом деле существует в мозгу, — это некоторое синтаксическое манипулирование символами, которое осуществляется и в компьютерах. И ничего больше.

д) В действительности вы не выполняете компьютерную программу — это вам только кажется. Если существует некий сознательный агент, следующий строкам программы, то процесс уже вовсе не является простой реализацией программы.

е) Компьютеры обладали бы семантикой, а не только синтаксисом, если бы их входы и выходы были поставлены в причинные, каузальные зависимости — по отношению к остальному миру. Допустим, что мы снабдили робота компьютером, подключили телевизионные камеры к его голове, установили трансдьюсеры, подводящие телевизионную информацию к компьютеру, и позволили последнему управлять руками и ногами робота. В таком случае система как целое будет обладать семантикой.

ж) Если программа моделирует поведение человека, говорящего по-китайски, то она понимает китайский язык. Предположим, что нам удалось смоделировать работу мозга китайца на уровне нейронов. Но тогда, конечно, подобная система будет понимать китайский так же хорошо, как и мозг любого китайца.

И так далее

У всех этих доводов есть одно общее свойство: все они неадекватны рассматриваемой проблеме, потому что не улавливают самой сути рассуждения о китайской комнате. Эта суть заключается в различии между формальным манипулированием символами, осуществляемым компьютером, и смысловым содержанием, биологически порождаемым мозгом, — различии, которое я для краткости выражения (и надеюсь, что это никого не введет в заблуждение) свел к различию между синтаксисом и семантикой. Я не буду повторять своих ответов на все эти возражения, однако проясню, возможно, ситуацию, если скажу, в чем заключаются слабости наиболее распространенного довода моих оппонентов, а именно довода (в), который я назову ответом системы. (Очень часто встречается также и довод (ж), основанный на идее моделирования мозга, но он уже был рассмотрен выше.)

В ответе системы утверждается, что вы, конечно, не понимаете китайского, но вся система в целом — вы сами, комната, свод правил, корзинки, наполненные символами, — понимает. Когда я впервые услышал это объяснение, я спросил высказавшего это объяснение человека: «Вы что же, считаете, что комната может понимать китайский язык?» Он ответил, да. Это, конечно, смелое утверждение, однако, помимо того что оно совершенно неправдоподобно, оно не состоятельно еще и с чисто логической точки зрения. Суть моего исходного аргумента была в том, что простое тасование символов еще не обеспечивает доступа к пониманию смысла этих символов. Но это в той же мере касается комнаты в целом, как и находящегося в ней человека. В правоте моих слов можно убедиться, несколько расширив наш мысленный эксперимент. Представим себе, что я заучил наизусть содержимое корзинок и книги правил и что я провожу все вычисления в уме. Допустим даже, что я работаю не в комнате, а у всех на виду. В системе не осталось ничего такого, чего бы не было во мне самом, но поскольку я не понимаю китайского языка, не понимает его и система.

В своей статье мои оппоненты Черчленды используют одну из разновидностей ответа системы, придумав любопытную аналогию. Предположим, кто-то стал утверждать, что свет не может иметь электромагнитную природу, поскольку, когда человек перемещает магнит в темной комнате, мы не наблюдаем видимого светового излучения. Приведя этот пример, Черчленды спрашивают, а не является ли аргумент с китайской комнатой чем-то в том же роде? Не равносильно ли будет сказать, что когда вы манипулируете китайскими иероглифами в семантически темной комнате, в ней не возникает никакого просвета в понимании китайского языка? Но не может ли потом в ходе будущих исследований выясниться — так же, как было доказано, что свет все-таки целиком состоит из электромагнитного излучения, — что семантика целиком и полностью состоит из синтаксиса? Не является ли этот вопрос предметом дальнейшего научного изучения?

Аргументы, построенные на аналогиях, всегда очень уязвимы, поскольку, прежде чем аргумент станет состоятельным, необходимо еще убедиться, что две рассматриваемые ситуации действительно аналогичны. В данном случае, я думаю, что это не так. Объяснение света на основе электромагнитного излучения — это причинное рассуждение от начала и до конца. Это причинное объяснение физики электромагнитных волн. Однако аналогия с формальными символами не состоятельна, поскольку формальные символы не имеют физических причинных свойств. Единственное, что во власти символов как таковых, — это вызвать следующий шаг в программе, которую выполняет работающая машина. И здесь не возникает никакой речи о дальнейших исследованиях, которым еще предстоит раскрыть доселе неизвестные физические причинные свойства нулей и единиц. Последние обладают лишь одним видом свойств — абстрактными вычислительными свойствами, которые уже хорошо изучены.

Черчленды говорят, что у них «напрашивается вопрос», когда я утверждаю, что интерпретированные формальные символы не идентичны смысловому содержанию. Да, я, конечно, не тратил много времени на доказательство, что это так, поскольку я считаю это логической истиной. Как и в случае с любой другой логической истиной, каждый может быстро убедиться, что она справедлива, поскольку, предположив обратное, сразу приходишь к противоречию. Попробуем провести такое доказательство. Предположим, что в китайской комнате имеет место какое-то скрытое понимание китайского языка. Что же может превратить процесс манипулирования синтаксическими элементами в специфично китайское смысловое содержание? Подумав, я в конце концов пришел к выводу, что программисты должны были говорить по-китайски, коль скоро они сумели запрограммировать систему для обработки информации, представленной на китайском языке.

Хорошо. Но теперь представим себе, что надоело, сидя в китайской комнате, тасовать китайские (для меня бессмысленные) символы. Предположим, мне пришло в голову интерпретировать эти символы как обозначения ходов в шахматной игре. Какой семантикой теперь обладает система? Обладает ли она китайской семантикой или шахматной, или она обладает одновременно и той и другой? Предположим, что есть еще некая третья личность, наблюдающая за мной в окошко, и она решает, что мое манипулирование символами можно интерпретировать как предсказание курса акций на бирже. И так далее. Не существует предела количеству семантических интерпретаций, которое можно приписать символам, поскольку, я повторяю, символы носят чисто формальный характер. Они не содержат в себе внутренней семантики.

Можно ли каким-то образом спасти аналогию Черчлендов? Выше я сказал, что формальные символы не имеют каузальных свойств. Но, конечно, программа всегда выполняется той или иной конкретной аппаратурой, и эта аппаратура обладает своими специфическими физическими, каузальными свойствами. Любой реальный компьютер порождает различные физические явления. Мой компьютер, к примеру, выделяет тепло, производит монотонный шум и т. д. Существует ли здесь какое-либо строгое логическое доказательство, что компьютер не может производить аналогичным образом эффект сознания? Нет. В научном смысле об этом и речи быть не может, однако это совсем не то, что призвано опровергать рассуждение о китайской комнате, и не то, на чем будут настаивать сторонники сильного ИИ, поскольку любой производимый таким образом эффект будет достигать за счет физических свойств реализующей программу среды. Основное утверждение сильного ИИ заключается в том, что физические свойства реализующей среды не имеют никакого значения. Имеют значение лишь программы, а программы — это чисто формальные объекты.

Таким образом аналогия Черчлендов между синтаксисом и электромагнитным излучением наталкивается на дилемму: либо синтаксис следует понимать чисто формально, через его абстрактные математические свойства, либо нет. Если выбрать первую альтернативу, то аналогия становится несостоятельной, поскольку синтаксис, понимаемый таким образом, не имеет физических свойств. Если же, с другой стороны, рассматривать синтаксис в плоскости физических свойств реализующей среды, тогда аналогия действительно состоятельна, но она не имеет отношения к сильному ИИ.

Поскольку сделанные мною утверждения довольно очевидны — синтаксис это не то же самое, что семантика; мозговые процессы порождают психические явления — возникает вопрос, а как вообще возникла эта путаница? Кому могло прийти в голову, что компьютерное моделирование ментального процесса полностью ему идентично? В конце концов весь смысл моделей заключается в том, что они улавливают лишь какую-то часть моделируемого явления и не затрагивают остального. Ведь никто не думает, что мы-захотим поплавать в бассейне, наполненном шариками для пинг-понга, моделирующими молекулы воды. Можно ли тогда считать, что компьютерная модель мыслительных процессов на самом деле способна мыслить?

Отчасти эти недоразумения объясняются тем, что люди унаследовали некоторые положения -бихевиористских психологических теорий прошлого поколения. Под тестом Тьюринга скрывается соблазн считать, что если нечто ведет себя так, как будто оно обладает ментальными процессами, то оно и на самом деле должно ими обладать. Частью ошибочной бихевиористской концепции было также и то, что психология, для того чтобы оставаться научной дисциплиной, должна ограничиваться изучением внешне наблюдаемого поведения. Парадоксально, но этот остаточный бихевиоризм связан с остаточным дуализмом. Никто не думает, что компьютерная модель пищеварения способна что-то переварить на самом деле, но там, где речь идет о мышлении, люди охотно верят в такие чудеса, потому что забывают о том, что разум — это такое же биологическое явление, как и пищеварение. По их мнению, разум — это нечто формальное и абстрактное, а вовсе не часть полужидкой субстанции, из которой состоит наш головной мозг. Полемическая литература по искусственному интеллекту обычно содержит нападки на то, что авторы называют дуализмом, но при этом они не замечают, как сами демонстрируют ярко выраженный дуализм, поскольку если не принять точку зрения, что разум совершенно не зависит от мозга или какой-либо другой физически специфической системы, то следует считать невозможным создание разума только за счет написания программ.

Исторически в странах Запада научные концепции, в которых люди рассматривались как часть обычного физического или биологического мира, часто встречали противодействие со стороны реакции. Идеям Коперника и Галилея противились, потому что они отрицали, что Земля является центром Вселенной. Против Дарвина выступали потому, что он утверждал, что люди произошли от низших животных. Сильный ИИ правильнее всего было бы рассматривать как одно из последних проявлений этой антинаучной традиции, так как он отрицает, что человеческий разум содержит что-то существенно физическое или биологическое. Согласно утверждениям сильного ИИ, разум не зависит от мозга. Он представляет собой компьютерную программу и по существу не связан ни с какой специфической аппаратурой.

Многие люди, сомневающиеся относительно физической значимости искусственного интеллекта, полагают, что компьютеры, может быть, и смогут понимать китайский язык или думать о числах, но принципиально не способны на проявления чисто человеческих свойств, а именно (и далее следует их излюбленная человеческая специфика): любовь, чувство юмора, тревога за судьбу постиндустриального общества в эпоху современного капитализма и т. д. Но специалисты по ИИ справедливо настаивают, что эти возражения не корректны, что здесь как бы отодвигаются футбольные ворота. Если искусственное моделирование интеллекта окажется успешным, то психологические вопросы уже не имеют сколь-нибудь важного значения, В этом споре обе стороны не замечают различия между моделированием и воспроизведением. Пока речь идет о моделировании, то не стоит никакого труда запрограммировать мой компьютер, чтобы он напечатал: «Я люблю тебя, Сюзи»; «Ха-ха!» или «Я испытываю тревоги постиндустриального общества». Важно отдавать себе отчет в том, что моделирование — это не то же самое, что воспроизведение; и этот факт имеет такое же отношение к размышлениям об арифметике, как и к чувству тревоги. Дело не в том, что компьютер доходит только до центра поля и не доходит до ворот. Компьютер даже не трогается с места. Он просто не играет в эту игру.

Источник:

В МИРЕ НАУКИ. (Scientific American. Издание на русском языке). 1990. № 3

Открытый впервые в 850 г. н. э. и получивший широкое распространение в 17 веке, кофейный напиток используется, в основном, в качестве тонизирующего средства или, другими словами, стимулятора нервной системы. Чем чревато постоянное воздействие такого стимулятора, как кофе, на организм? Какие могут быть негативные последствия от регулярного употребления кофе? Стоит ли отказаться от употребления кофе при ведении здорового образа жизни? Насколько сильное разрушительное воздействие оказывает группа стимуляторов, к которым относится кофе? Вызывает ли кофе зависимость? Как избавиться от «кофемании»?

Со всеми этими вопросами постараемся разобраться в приведенных ниже статьях и видеороликах. Конечно, только с медицинской и научной точки зрения.

Деньги

Рынок кофе на сегодняшний день составляет более 100 млн. мешков кофе в год и является основой для жизни более 20 млн. человек, чья жизнедеятельность так или иначе связана с возделыванием, производством или торговлей кофе. Вес одного мешка колеблется, в зависимости от страны-производителя, от 50 до 100 кг, но в среднем можно опираться на цифру в 70 кг. Получается примерно 7 млн. тонн кофе. Приблизительная емкость кофейного рынка при стоимости на бирже 180 руб./кг составит 1,3 триллиона рублей или 23 миллиарда долларов. Что сопоставимо с доходами бюджета таких стран, как Украина, Филиппины, Марокко, Казахстан, Словения, Вьетнам, Люксембург, Пакистан и выше доходов бюджета таких стран, как Эквадор, Болгария, Узбекистан, Сербия, Литва, Латвия, Судан, Нигерия, Кипр, Азербайджан, Белоруссия, Тунис, Йемен и т.д. и т.п. Примечание - некорректно сравнивать общий денежный оборот и чистые доходы бюджета какой-либо страны – это сделано для наглядности и общих представлений о масштабе.

Лобби и онкология

Нельзя исключать, что заинтересованные компании могли подогревать спрос в кофе-индустрии и являться спонсорами исследований с «положительным» итоговым результатом. Это определяет характер критических и скептических публикаций в этой статье.

В основном, достоверно не доказана взаимосвязь кофе и онкологических заболеваний.

Сотрудники Международного агентства по изучению рака заявили, что нет достаточных оснований считать, что кофе вызывает рак, но признались, что опасным может оказаться употребление любых «очень горячих» напитков, передает «Интерфакс», 15 июня 2016, 20:06. Как сообщает информационное агентство Associated Press, ВОЗ провела исследование, по результатам которого объявила о том, что кофе больше нельзя считать канцерогеном, вызывающим рак.

Кофе не следует употреблять лицам пожилого возраста, так как он влияет на метаболизм кальция в организме человека. У пожилых людей в силу возрастных изменений кальций вымывается из костей. По этой же причине кофе не следует употреблять детям, чей скелет находится в фазе активного роста. Также употребление кофе может уменьшить плотность костей у женщин зрелого возраста и увеличить риск развития переломов.

Источники исследования: 1) Caffeine intake increases the rate of bone loss in elderly women and interacts with vitamin D receptor genotypes. Rapuri PB; Gallagher JC; Kinyamu HK; Ryschon KL Am J Clin Nutr 2001 Nov; 74(5):694-700 и 2) Caffeine intake increases the rate of bone loss in elderly women and interacts with vitamin D receptor genotypes. Rapuri PB; Gallagher JC; Kinyamu HK; Ryschon KL Am J Clin Nutr 2001 Nov; 74(5):694-700.

Зависимость

При систематическом употреблении пуриновых алкалоидов (теофиллина, теобромина и кофеина) на уровне 1000 мг в день у человека появляется зависимость, напоминающая алкогольную. Источник: Пищевая химия. Под ред. Нечаева А. П. СПб. ГИОРД, 2001 — стр. 509. Последствия такой зависимости могут выражаться в виде хронической усталости и отсутствия работоспособности без новой «дозы» алкалоидов в организме.

Честная реклама кофе

Первым серию видео на тему пользы и вреда кофе откроет юмористическое видео от Cracked.com о том, «Как выглядела бы реклама кофе, если бы она была честной». Cracked.com — это юмористический портал с более чем 30 млн. просмотров в месяц, основан в 2005 году Джеком О’Брайеном и в настоящее время принадлежит E. W. Scripps Company.

К сожалению, видео на английском языке, но в сети можно найти перевод на русском.

Как связаны кофе и сигареты?

Кофеин и никотин - два из трёх наиболее часто используемых веществ, вызывающих привыкание в мире. Учёные из Флориды выяснили в 2022 году, что первая чашка кофе может стабилизировать действие первой сигареты на мозг курильщика.

Можно ли пить кофе во время беременности?

Кофе влияет на рост новорождённых. Американский национальный институт здоровья обратил внимание на корреляцию между снижением веса у новорождённых и употребление Кофе у матери. В исследовании 2022 года участвовали несколько сотен беременных женщин. Била выявлена связь между количеством кофеина употреблявшимся матерями и размером малышей. У женщин потреблявших меньше кофе на свет появлялись малыши в среднем большего роста. Учёные высказали предположение, что кофеин может накапливаться в тканях эмбриона и нарушать их нормальную реакцию на гормоны роста.

Кофе влияет на вес новорождённых. Учены из Ирландии в 2018 году наблюдая за 941 парой выявили в своём исследовании связь между потреблением кофеина и проблемами развития у младенцев. В своем исследовании они показали, что употребление кофеиносодержащих напитков даже небольшом количестве может привести к снижению веса ребенка при рождении, а также уменьшить размер его головы и повлиять на гестационный возраст плода. Гестационный возраст является основным фактором, определяющим зрелость органов и помогает определить риск патологии новорожденных.

Потребность в разрыве связей с человеком или коллективом может возникать по самым разным причинам, которые, однако, всегда имеют под собой достаточные основания. Нередко происходит так, что даже обоснованные устремления к отказу от взаимодействия не могут воплотиться в жизнь. Закончить отношения может помешать недостаток воли или желание извлечь какую-либо выгоду из них. Для тех, кого тревожит данная проблема, и предназначен нижеприведенный текст. Добавим также, что техника, предложенная автором, прекрасно масштабируется и может быть использована в массовом порядке.

Зачем это нужно

Межличностные отношения (МО) стоит пересмотреть, если они не ведут к образованию общей реальности. Общая реальность необходима для выведения субъективной психологической проблематики во внешнее пространство, пролегающее за границей МО: «Единение двух одиночеств порождает «общую реальность», в которой эти двое могут «преодолеть и вынести всё», разрешить любую проблему. Хотя в конечном итоге в случае сохранения отношений общие проблемы, естественно, останутся, но они уже будут иметь социально-психологический характер» [1, с. 114].

Практика развода судеб окажется полезной в случаях, когда отношения не ведут к формированию общей реальности. Такой, где психическое состояние человека обретает большую свободу, чем прежде. МО, возлагающие на участников дополнительные психологические трудности и личностные барьеры: «Под личностным барьером понимаются состояния, которые негативно влияют на деятельность человека, и некоторые внутренние образования, в том числе личностные, которые могут эти состояния вызывать» [8, с. 63].

Барьеры возникают, когда отношения между людьми создают помехи для свободного развития личности. Это неизбежно происходит, когда кто-то из участников отношений рассматривает остальных в качестве объекта, управление которым позволяет обеспечить решение собственных задач и не предполагает равного участия сторон в порождении «общей реальности». Такой тип взаимодействия предполагает, что развитие системы отношений происходит в интересах только одной из сторон, а другим отводится роль исполнителей без права на принятие решений.

Мало кто захочет вступать в отношения неравноценного обмена, где взамен на право определять образ общей реальности предлагается участвовать в строительстве чужой. Чтобы убедить кого-либо в необходимости такого шага, необходимо много лет подряд вводить его в заблуждение относительно жизненных ценностей и приоритетов. Это рядовая ситуация, когда от семьи к школе и от школы к трудовой деятельности человек вступает в отношения, где оказывается вынужден выполнять чужую волю. Нередко она противоречит личностным приоритетам человека.

Побудить человека к взаимодействию, противоречащему его интересам, можно только с помощью лжи и принуждения. Большинство людей с раннего детства сталкивается с этими явлениями. Их доля в общей совокупности взаимодействий с окружающими может различаться от человека к человеку, ложь здесь предстает, как правило, в виде обоснования личной выгоды для человека исполнять чужую волю, «откладывая в сторону» свою собственную.

Здесь стоит уточнить, что «воля в большинстве случаев рассматривалась как процесс осознанного воздействия человека на психическую сферу с целью выполнения действия с преодолением физиологических и/или психологических трудностей» [7, с. 152]. Не будет лишним обозначить и сам механизм волевого акта: «большинством авторов категория «воля» рассматривается в следующей последовательности: перцепция – мышление – эмоции – воля – сознание» [11, с. 95].

Длительное неиспользование собственной воли человеком ведет к ее ослаблению и последующей утрате. Вместе с ней уходят и возможности активного преодоления психологических проблем. Полная утрата волевых качеств – достаточно редкое явление. Обычно речь идет о подавлении их некоторой части — способности вступить в спор со старшими, идти наперекор мнению коллектива, проявлять инициативу или принимать самостоятельные решения. В ситуации безволия человек сохраняет эмоциональность и мышление, но они не осознаются, связь с сознанием оказывается разорвана. Да и сам человек утрачивает возможность определять свою судьбу, превращаясь в чью-то собственность: «Л.С. Выготский обращается к понятию «воля» в контексте не проблемы порождения действия, а более широкой проблемы овладения человека самим собой» [12, с. 112].

Эти векторы развития человека оказываются перекрыты личностным блоком. В его создании могут принимать участие самые разные люди на протяжении многих лет. Создают их зачастую неосознанно, когда ложью или принуждением подталкивают человека подменить свою волю чужой. Ложь необходима, чтобы представить человеку в выгодном свете преимущества от исполнения чужой воли. С помощью лжи человека убеждают в бессмысленности, глупости или аморальности его жизненных путей и целей.

Ложь редко обходится без принуждения и насилия, требующихся для убеждения усомнившихся. Наличие возможностей по формированию «общей реальности» позволяет интерпретировать применение насилия или иного принуждения как естественный итог личного волевого действия. Оно может быть любым — даже хлопки в ладоши способны оказаться поводом для применения карательных процедур. Защита «общей реальности» от корректив со стороны большинства вовлеченных в нее лиц — залог психологического комфорта.

Создатели «общей реальности» снимают свои собственные личностные барьеры за счет их вытеснения в прилегающее социальное пространство. В отношениях неравноценного обмена человек не только может утратить часть волевых проявлений, но и получить взамен личностные блоки. Негативная эмоциональная нагрузка пагубно сказывается на здоровье и способности к обучению [5, с. 87], что позволяет говорить о препятствии свободному развитию личности и фактически убивает человека. Ситуация усугубляется, когда в ней оказывается невротик [9, с. 69].

Практика развода судеб позволяет вычеркнуть из своего жизненного пути тех, кто склонен вовлекать окружающих в отношения неравноценного обмена. Вместе с ними будут уходить и трудности психологического характера, от них исходившие. Постепенный возврат волевых качеств приоткроет возможности всестороннего личностного развития, прежде подавленного навязанным извне безволием и блоками.

Как это работает

Что из индивидуальных психологических практик доступно любому человеку? Возможность подумать, чередуя мысли в собственном сознании: «Осмысливая, анализируя произошедшее событие, а также сложившуюся ситуацию, человек строит или восстанавливает, изменяет смыслы своего будущего, прогнозирует будущую деятельность и пытается реализовывать ее. Это сопровождается определенными эмоциями и чувствами, которые сигнализируют о значимости прошлых событий и ситуаций для жизни и для будущего, а также о значимости определенных ценностей и смыслов. Данные ценности и смыслы служат как бы «призмой», через которую люди смотрят на все вокруг и на свою жизнь» [6, с. 278].

Мыслительный процесс не является спонтанным, когда речь об индивидуальной психологической практике. Это волевая целенаправленная попытка переосмыслить имеющийся опыт отношений и провести его переоценку. Несколько простых шагов позволяют достичь этой цели:

• 1. Осознание источником психологических проблем не своих поступков и решений, а чужой негативной их оценки.
• 2. Выявление лживых и корыстных оснований этой оценки, сделанной или озвученной исключительно в целях принуждения к исполнению чужой воли.
• 3. Использование активного воображения для негативной оценки чужой воли, наделения ее исключительной враждебностью и злонамеренностью.

Практику необходимо проводить так, чтобы она порождала чувства: «Любое чувство основано на опыте взаимодействия с объектом» [2, с. 20]. Открытие новых, неизвестных прежде граней опыта взаимодействия, сделанное в рамках трех вышеупомянутых шагов, стоит повторять как можно чаще. С каждым повторением желательно повышать логическую стройность мыслей и их аргументацию. При повторах 3 шага необходимо повышать эмоциональный накал негативного спектра [17], представляя ситуацию во все более мрачном свете: «Единичная мысль не обладает большой силой, но, многократно повторяя, ее можно сконцентрировать и направить, увеличить ее силу. Чем больше число повторений, тем большую силу и способность к выражению приобретает мысль» [13, с. 165].

Наилучшим временем для практики являются первые часы после полуночи, при условии, что практикующий привык спать ночью. Это обусловлено физиологией мозга, где во время сна происходит перенос пережитого за день в долгосрочную память [16]. Мысли рождают чувства, содержание мыслей определяет характер порождаемых чувств. Зацикливание мыслей [4, с. 63-64] определенного типа приводит к появлению устойчивых переживаний, которые в дальнейшем могут продолжать воспроизводиться в психической сфере самопроизвольно. Способствовать закреплению эффекта практики сможет, пусть кратковременное, но резкое изменение образа жизни [14, с. 85].

Целью практики является формирование устойчивых негативных переживаний от одной только мысли о человеке или коллективе. Изменить чувства к человеку поможет переосмысление опыта отношений, новый взгляд на его мотивы и цели: «Опыт, события жизни, образы перерабатываются, «переплавляются» в когнитивные схемы, на основе которых и осуществляется оценка вновь поступающей информации» [10, с. 111]. Всегда можно допустить, что в отношениях человек руководствовался далеко не очевидными мотивами.

Не стоит смущаться неправдоподобием или нелепостью допущений. Это только повод создать более реалистичную систему представлений. При этом, стоит помнить, что ложные воспоминания присутствуют почти у каждого второго человека [19], являясь нормальным состоянием психики. Повысить эффективность практики позволит пересказ сконструированных вами образов кому-то из знакомых или просто случайным людям в интернете [18].

Применение активного воображения для формирования устойчивых реакций окажет больший эффект, если дополнять эмоциональность всей картины религиозным и политическим обрамлением: «Общеизвестно влияние личной заинтересованности и сильных эмоций, особенно религиозных и политических, на мышление и действия. Под влиянием их человек горячо защищает нелепости, совершает жестокие действия, не замечая, что его суждения и действия представляют результат ослепления, вызванного эмоциональным состоянием» [3, с. 1316].

«Ослепление» - важнейший элемент психологического тренинга, хотя сам термин не вполне удачен. Вернее будет называть такое искажение восприятия процессом порождения тьмы. Сам практикующий здесь не теряет ясности ума, но перестает отчетливо воспринимать определенного человека или группу, взаимодействие с которыми требуется прекратить. Тьма представляет здесь в виде нежелания и невозможности воспринимать сокрытые ей объекты, что открывает поле для фантазий.

При помощи логического мышления необходимо замыкать (на скрытые во тьме объекты) все собственные психологические барьеры. Фантазии необходимы для обоснования себе злонамеренности источника барьеров и обрисовки ужасов того, что следовало неизбежно ожидать, если бы отношения не были своевременно прерваны, а злонамеренность распознана. Любую попытку контакта со стороны источника барьеров необходимо объяснять себе как ловушку. Цели и слова не следует воспринимать буквально, но стоит попытаться отыскать в них скрытый смысл с насмешкой и угрозами. Такой подход оказывается допустимым, если следовать «реализуемой в неклассической науке идее галилеевского способа мышления, предполагающей, что свойства не принадлежат природе самого объекта и обнаруживаются только при его взаимодействии с другими объектами» [15, с. 197].

Продолжительность процесса оказывает влияние на его результат. Отводя на практику не менее получаса ежедневно, уже через пару недель можно добиться ощутимых результатов. Со временем, фантазии перестают казаться нелепыми, надуманными и неправдоподобными. Они больше подменяют собой действительный опыт отношений и саму социальную реальность. Это довольно опасная практика и людям с неустойчивой психикой она противопоказана, ввиду серьезного разрушительного потенциала данной психотехники.

Практика является успешной в случаях, когда эмоциональные ассоциации на человека, коллектив или образ сохраняются на рефлекторном уровне. Это сделает невозможным любое дальнейшее взаимодействие даже при наличии явных выгод. Чтобы эффект не ослабел, его потребуется время от времени подкреплять повтором практики. Достаточно 1-2 раз в месяц в первые полгода, а после — одного раза в 2-3 месяца.

Источники

• 1. Воробьёв Д.О. Страсть и одиночество // Гуманитарный вектор. 2012. № 3. С. 113-116.
• 2. Максименко Л.А. HOMO COSMICUS: Феномен «океанического чувства» // Теория и практика общественного развития. 2010. № 4. С. 19-25.
• 3. Дерябин В.С. О ЗАКОНОМЕРНОСТИ ПСИХИЧЕСКИХ ЯВЛЕНИЙ (ПУБЛИЧНАЯ ВСТУПИТЕЛЬНАЯ ЛЕКЦИЯ) // Психофармакология и биологическая наркология. 2006. Т. 6. № 3. С. 1315-1321.
• 4. Белоножко А.В. МЕТОДЫ ПРЕОДОЛЕНИЯ СТРЕССА. ВИЗУАЛИЗАЦИЯ И ВООБРАЖЕНИЕ // Научные труды SWorld. 2016. Т. 4. № 44. С. 63-68.
• 5. Жуков С.В., Королюк Е.Г., Петров В.П., Рыбакова М.В. Коррекционно-оздоровительная программа по профилактике риска снижения уровня здоровья у детей, находящихся в условиях хронического социального стресса // Современная медицина: актуальные вопросы. 2014. № 27. С. 87-95.
• 6. Деева Н.А. Рефлексивные механизмы переживания: роль в жизнедеятельности человека и методика исследования // Общество и право. 2015. № 1 (51). С. 275-280.
• 7. Батыршина А.Р. Взгляды отечественных психиатров на волевую регуляцию личности // Ярославский педагогический вестник. 2015. № 5. С. 152-158.
• 8. Филина Н.П. Психодраматическая рефлексия как прообраз метода для работы с личностным барьером // Консультативная психология и психотерапия. 2013. № 2 (77). С. 62-87.
• 9. Аксенов М.М., Иванова А.А., Стоянова И.Я. Психологическая помощь пациентам с невротическими расстройствами // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2013. № 11 (139). С. 69-74.
• 10. Воронцова М.В. Когнитивные схемы как основа накопления, приращения и переосмысления информации и рефлексивно-аналитического опыта в социальной работе // Образование. Наука. Инновации: Южное измерение. 2012. № 4 (24). С. 111-117.
• 11. Батыршина А.Р. Подходы к определению содержания категории «воля» и «волевая регуляция» в отечественной психологии // Казанский педагогический журнал. 2014. Т. 20. № 6 (107). С. 93-97.
• 12. Иванников В.А., Шляпников В.Н. Воля как продукт общественно-исторического развития человечества // Психологический журнал. 2012. Т. 33. № 3. С. 111-121.
• 13. Кандыбович С.Л., Секач М.Ф. Психическая устойчивость человека // Человеческий капитал. 2013. № 9 (57). С. 159-166.
• 14. Серкин В.П. Изменение образа мира и образа жизни при переживании экстремальной ситуации // Личность в экстремальных условиях и кризисных ситуациях жизнедеятельности. 2013. № 3. С. 77-87.
• 15. Танасов Г.Г. Взаимообусловленность личности и общения в системе современного психологического знания о человеке // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 3: Педагогика и психология. 2011. № 3. С. 192-199.
• 16. eLife. «A nap to recap: How reward, daytime sleep boost learning: Findings could benefit educators» ScienceDaily. 16 October 2015. sciencedaily.com/releases/2015/10/151016135315.htm
• 17. Arielle Tambini,    Ulrike Rimmele, Elizabeth A. Phelps, Lila Davachi. Emotional brain states carry over and enhance future memory formation // Nature Neuroscience 20, 271–278 (2017) doi:10.1038/nn.4468
• 18. Terry Goodrich. Students who get information, then re-tell it to someone immediately, recall it better — and longer, study finds [web source] URL: http://www.baylor.edu/mediacommunications/news.php?action=story&story=176436
• 19. Alan Scoboria, Kimberley A. Wade, D. Stephen Lindsay, Tanjeem Azad, Deryn Strange, James Ost & show allю A mega-analysis of memory reports from eight peer-reviewed false memory implantation studies Pages 146-163 | Published online: 28 Nov 2016 [web source] URL: http://dx.doi.org/10.1080/09658211.2016.1260747
• 20. Фотоиллюстрация к статье Adam Wasilewski

Коллектив авторов: С.А. Малехов, А.Э. Лифанов и др.

Редактор: Чекардина Елизавета Юрьевна

Люди, которые выжили после инсульта, всегда страдают от нарушения двигательных функций, возникающих из-за разрушения взаимодействия нейронов различных областей коры головного мозга. Таких пациентов лечат различными лекарственными препаратами и физиотерапевтическими методами. В настоящее время ученые доказали, что эффективность восстановления двигательных функций резко повышается при сочетании традиционных терапевтических технологий со специфическими психотехниками.

Нейрофизиологи одного из американских университетов провели исследование, в ходе которого пациентам, проходящим курс лечения после инсульта, было предложено потренироваться в мысленном представлении движения тех частей тела, которые оказались обездвижены из-за приступа. Такая психопрактика сопровождала стандартную физиотерапию и прием соответствующих лекарств. Во время лечения проводилось регулярное магнитно-резонансное сканирование работы участков головного мозга, которые отвечают за двигательные функции человека.

Ученые при помощи МРТ оценивали активность взаимодействия пяти основных областей мозга, связанных с исполнением движения, и обнаружили, что регулярные упражнения по мысленной визуализации каких-то движений без их реального осуществления способствовали регенерации нейронных связей или компенсации межнейронных повреждений. Исследователи отслеживали эти изменения в сравнении с данными, которые были получены при аналогичном магнитно-резонансном сканировании головного мозга пациентов контрольной группы. Больных из этой группы лечили только традиционными терапевтическими методами.

Полученные результаты подтвердили, что дополнение физиотерапии последствий тяжелых инсультов технологиями психической практики значительно ускоряют процесс восстановления двигательных и чувственных функций человека. Эта научно-исследовательская работа также доказала надежность использования МРТ для контроля за реабилитацией людей, которые пострадали от инсульта.

Источник: журнал Medical Xpress

Автор: Зимин Юрий Витальевич

Редактор: Чекардина Елизавета Юрьевна