Смотря на хорошо знакомого вам человека, испытывали ли вы чувство, что видите лицо кого-то незнакомого? Более уверенного, более злого или, напротив, более холодного, чем обычно – в любом случае, до этого вы знали кого-то совершенно другого.

В ситуациях, которые проявляют в людях все самое неожиданное, подчас невозможно узнать даже самых близких. Возможно, вы и о себе иногда говорили: «Это не я, в меня точно кто-то вселился!» Что ж, тогда можете себе представить в общих чертах каждодневные эмоции людей, страдающих синдромом Капгра.

Синдром Капгра – определение и история исследований

В «Психиатрическом энциклопедическом словаре» дается определение: «Ложное узнавание психическим больным неизвестных лиц, которые принимаются за знакомых, родственников или, наоборот, знакомые принимаются за чужих людей, принимающих облик знакомых» [7, С. 399]. Человек с синдромом Капгра может считать, что и его самого заменил двойник, действующий от его лица.

Синдром, первоначально определявшийся как «иллюзия двойников», назван по имени французского психиатра, Жана Мари Жозефа Капгра. В 1923 году вместе с Жаном Ребуль-Лашо он описал случай некоей «Мадам М». Женщина на протяжении 10 лет утверждала, что ее мужа, дочь, соседей и остальных заменили двойники. Более того, Мадам М. верила, что двойники даже сменяли друг друга! Например, дама насчитала целых 80 дубликатов мужа (по ее мнению, давно убитого) [3, С. 150]. А в ходе развода супругов в графе «Причина развода» Мадам М. вписала: «Подмена мужа».

Кроме твердого убеждения в подмене родных и знакомых (нарушение мышления), у нее обнаруживались также и параноидальные идеи, и эпизоды мегаломании, и слуховые галлюцинации [1]. Это многообразие симптомов говорило о том, что синдром Капгра не приходит один и имеет тенденцию прогрессировать.

Разновидности синдрома Капгра

Синдром Капгра включает в себя бред интерметаморфозы, бред отрицательного/положительного двойника и синдром Фреголи [7].

1. Бред интерметаморфозы (или «метаболический бред») – патологическое убеждение человека в том, что некие лица меняют внешность и/или внутреннюю сущность, чтобы он их не узнал. Это сопровождается уверенностью в злых намерениях этих людей [4]. Иногда сочетается с бредом инсценировки – восприятием реальной ситуации как разыгрываемой специально для пациента (как в фильме «Шоу Трумана»).
2. Бред отрицательного двойника – убеждение человека в том, что его близких (а иногда – и его самого) заменил двойник или кто-то похожий, переодетый и загримированный. Больной уверен, что близких убили или похитили, но чтобы никто не догадался, нашли людей на замену. Обычно именно это ответвление и называют собственно синдромом Капгра.
3. Бред положительного двойника – ложное узнавание человеком знакомых или близких ему людей в незнакомцах.
4. Синдром Фреголи – представляет собой обратный бред интерметаморфозы. Пациент твердо убежден, что всех незнакомцев «играет» один и тот же знакомый ему человек, преследует его, принимая облик других людей [5].

Как возникает сидром Капгра?

К единому мнению по поводу синдрома исследователи и практики не пришли до сих пор. Существует несколько теорий его возникновения:

1. Фрейдистская концепция. Синдром рассматривается как вытеснение в бессознательное «недопустимых» чувств и эмоций к близкому человеку (например, ощущение сексуального интереса к себе со стороны того члена семьи, которого «подменили»). Таким образом, больной «расщепляет» личность родственника на «хорошего» и «плохого» - то есть, собственно родственника и незнакомца, который выдает себя за него. На последнем лежит «ответственность» за эмоциональный дискомфорт, вызывающий в пациенте столь глубокий внутриличностный конфликт.
2. Нейропсихологическая концепция гласит, что синдром Капгра часто сопровождается патологическими изменениями в головном мозге (а именно, лобной и височной долях правого полушария), которые могут быть вызваны травмами головы, заболеваниями – деменцией, шизофренией, цереброваскулярной болезнью.
3. Концепция Вилейанура Рамачандрана – одна из наиболее известных и цитируемых теорий возникновения данной группы синдромов. Синдром предстает здесь как нарушение связи между двумя ключевыми областями головного мозга – веретеновидной извилиной (распознавание лиц) и мозжечковой миндалиной, отвечающей за эмоциональный отклик на лица. В норме две этих области, взаимодействуя друг с другом, дают, к примеру, следующую картину мира: «Это мой муж и я его люблю». У больных с синдромом Капгра, по мнению исследователя, узнавание лица не влечет за собой соответствующий эмоциональный отклик: «Этот человек выглядит как мой муж, но это не мой муж – лицо не вызывает во мне чувств, которые были раньше. Его, должно быть, заменили двойником» [2].

Рамачандран вывел эту теорию на основании наблюдений за собственным пациентом, Дэвидом, который после получения серьезной травмы головы, очнувшись от пятинедельной комы, уверился в том, что его родителей заменили двойники. Любопытная деталь – Дэвид считал, что «двойники» в чем-то были искуснее «настоящих» родителей – отец более умело водил машину, мать готовила гораздо вкуснее. Именно так, по его словам, он и определил факт подмены [6].

4. Одной из новейших в этой области является концепция психиатров Николы Эдельштейн и Феми Ойебоде. Она является дополненной теорией Рамачандрана и заключается в обнаружении у больных патологических изменений в префронтальной коре головного мозга, отвечающей за постановку целей, обозначение стратегий поведения, принятие решений. Эдельштейн и Ойебоде предположили, что именно из-за нарушения в этих процессах вышеописанный вывод «Этот человек выглядит как мой муж, но не является им» не кажется больному странным и необычным, отсутствует критика по отношению к своему состоянию [2].

Согласитесь, даже после детального разбора в существование синдрома непросто поверить. Тем более сложно – представить разнообразие схем его развития и симптоматики у разных людей. В качестве примера еще более необычного развития синдрома можно привести историю 71-летнего американца с биполярным аффективным расстройством. После отказа от медикаментозного лечения у больного возникли бредовые идеи – он считал, что за его домом следит ФБР. Апофеозом (и одновременно – манифестацией синдрома Капгра) стал момент, когда мужчина уверился в подмене своего кота. По его словам, «Новый» кот, будучи в сговоре с сотрудниками ФБР, следил за ним и его семьей, передавая получаемые сведения. Психиатры Дэрби и Каплан, пациентом которых являлся больной, дали синдрому новое название «Кэтгра».

Однако, несмотря на множество вариаций и сложностей расстройства, профессор психиатрии Н. Эдельштейн считает, что с течением времени и появлением все новых научных исследований картина проясняется, а синдром «перестает быть частью неврологических «Секретных материалов» [2]. Интересен синдром и тем, как ярко в нем проявляется страх самого явления двойничества, факта подмены двойником – другим человеком, в точности копирующим «оригинал». О доппельгангере и бессознательном страхе перед двойником мы поговорим подробнее в следующей статье.

Источники:

• 1. Capgras, J. and Reboul-Lachaux, J. (1923) L’illusion des sosies dans un delire systematise chronique. Bull. Soc. Clin. Med. Ment. 11, p. 6–16.
• 2. Edelstyn N. Ever thought a loved one was an imposter? That’s the Capgras delusion [Электронный ресурс] / Nicola Edelstyn. - Электрон. текст. дан. - London: 2017. - Режим доступа: https://theconversation.com/ever-thought-a-loved-one-was-an-imposter-thats-the-capgras-delusion-78291
• 3. Ellis H. D., Lewis M. B. Capgras delusion: a window on face recognition. // TRENDS in Cognitive Sciences. Vol.5 No.4 April 2001. - p. 149-156.
• 4. Жмуров В. А. Психиатрия. Энциклопедия. - T/O "Neformat", 2016.
• 5. Марилов В. В. Общая психопатология (под ред. А.С. Синицина). - М.: Академия, 2009. - 296 с.
• 6. Рамачандран В. С. Мозг рассказывает. Что делает нас людьми. - М.: Карьера Пресс, 2015. - 498 с.
• 7. Стоименов Й. А., Стоименова М. Й., Коева П. Й. и др. Психиатрический энциклопедический словарь. - К.: МАУП, 2003. - 1200 с.

Продолжение...

ГЛАВА 14

Материя и ощущаемый мир идей

Материя – это фикция такого типа. Она содержит противоречивые элементы, но служит с тем же успехом, что и фикция силы. То, что материя на самом деле является такой фикцией, сегодня общепризнанно. Противоречия, присущие ей, были последовательно показаны в частности Беркли, где он раскрыл исключительно глубокий взгляд на природу логической функции. Многочисленные противоречия, развитые вокруг этой концепции, всегда основываются на вопросе, с которым мы уже несколько раз встречались – является ли материя гипотезой или фикцией. Концепция материи может развиваться так глубоко, как мы хотим; но мы никогда не сможем избавиться от противоречий, которые так часто в ней обнаруживались. Это не отрицает неизвестную составляющую в основании материи. Отрицается ее идентичность с концептуальной структурой, которую мы называем материей.

Как тесно материя связана с концепцией вещества, очевидно, поскольку она предполагается вещественной, носителем сил. То, что такая идея может быть только фиктивной, постепенно стало почти универсальным предположением с восемнадцатого века, в особенности благодаря Юму. В Германии Платнер во втором издании его Aphorisms (на которые повлияли Кант и Юм) выражается следующим образом (Vol. I, стр. 415): «Вещество и есть сама сила, а вещественный субъект, содержащий свойства и силу, является лишь иллюзорной воображаемой идеей; поскольку это бы привело к бесконечному». Современная физика приближается к этому взгляду, сводя все феномены к функциям энергии.

Этот концептуальный конструкт, материя, сделан из весьма противоречивых элементов, но он очень полезен для научной мысли как фикция. Таким образом, достаточно неверно следовать Беркли и отвергать эти концепции как бесполезные, как только была признана их объективная невозможность. Это показывает то самое предубеждение, которое доминирует в философии сегодня, а именно – что если концепция логически противоречива, именно по этой причине она не обладает ценностью. Потому что верно именно обратное – противоречивые концепции являются самыми ценными. Многие из фундаментальных идей, которыми оперирует наука, фикции, и проблема заключается не в том, как избавиться от их противоречий – это были бы напрасные усилия – но в том, чтобы показать, что они имеют свою пользу и преимущество для мысли. Неверно представлять себе, что лишь то, что логически непротиворечиво, логически полезно. Такое отношение – поскольку так много из фундаментальных концепций науки противоречивы – если целостно придерживаться его, привело бы нас к заключению Агриппы Неттесгеймского – вся наука не имеет никакой ценности. Наша позиция должна ясно отличаться от этого. Конечно, это правда, что многие фундаментальные научные концепции фиктивны и противоречивы и не являются отражением мира реальности – мира, весьма недоступного для нас – но это ни в коем случае не делает их бесполезными. Они являются психическими конструктами, которые не только порождают иллюзию осознавания мира, но которые делают возможным для нас, в то же время, ориентирование в мире действительности.

Именно потому что наш концептуальный мир сам по себе – продукт реального мира, он не может быть отражением реальности. С другой стороны, он может служить как инструмент внутри реальности, посредством которого перемещаются высшие организмы. Он является символом, посредством которого мы направляем себя; и в интересах науки делать этот символ более и более адекватным и удобным в использовании, но он всегда останется лишь символом. Нет ответа на аргумент того, что из-за того, что концептуальный мир – продукт реального мира, он не может быть с ним идентичным. Нет никакой идентичности между мыслью и реальностью, поскольку «мир» - это лишь инструмент мысли, и по этой причине мир идей не является конечной целью мысли. Актуальным назначением мысли является не мысль сама по себе и ее продукты, но поведение, и в конечном итоге – поведение этичное. Средством к этому становится объективный мир в форме мира идей. Вместе с Фихте мы можем тем самым сказать, что мир – это материал этичного поведения. Фихте ошибся лишь в том, что позволил этому материалу быть произведенным эго самим по себе; его форма сама по себе является продуктом психики. Мир идей является неотъемлемой частью целенаправленности мысли, инструментом, призванным считать действия возможными в мире реальности.

Мы отрицаем, таким образом, что осознаваемый нами мир обладает ценностью как знание; и мы также отрицаем, что дифференциалы и т. д. обладают такой ценностью. С другой стороны, мы настаиваем, что они обладают практической ценностью, и мы воспринимаем их как служащие продукты логической функции, как полезный механизм. Когда бы такие искусственные конструкции ни применялись под видом связных, возникают противоречия – вернейший признак фикции. (1)

Истинной и конечной целью мысли является действие и поддержание действия. Осматриваемый с этой точки зрения мир идей, воспринимаемый как целое, это просто средство, и его образовывающие элементы также лишь средства. То, что мы здесь имеем, это система целесообразных устройств мысли, помогающих и поддерживающих друг друга, и чьим итоговым продуктом становится научно очищенный концептуальный мир. Это всего лишь чрезвычайно чувствительная машина, сконструированная логическим инстинктом и относящаяся к донаучно развитому миру идей, как современный железный молот относится к доисторическому каменному молоту третичного периода или паровой двигатель и железная дорога к грубой телеге и сельской местности. Они оба лишь инструменты, и хотя они очень разнятся в деликатности и элегантности, тем не менее, они одинаковы в своем виде. Они – инструменты, продукты логического инстинкта, логической деятельности. Весь концептуальный мир лежит между этими двумя полюсами ощущения и движения. Психика постоянно добавляет новые члены между этими двумя точками, и деликатность и изощренность ее интерполяций, картин и вспомогательных концепций развивается с ростом массы нервов и возрастающей изоляцией мозга от позвоночника. Наш концептуальный мир лежит между воспринимающим и двигательными нервами, бесконечный посредничающий мир, и он делает их соединения все богаче и проще, более деликатными и более используемыми. Наука озабочена разработкой этого концептуального мира и настройкой этого инструмента в соответствии с проявляющими себя объективными отношениями последовательности и сосуществования. Но когда наука идёт дальше и делает этот инструмент целью самим по себе, когда она больше не заботится только о совершенствовании инструмента, тогда она должна быть строго рассматриваема как роскошь и страсть. Но все благородное в человеке имело это же происхождение.

Когда мы говорим, что наш концептуальный мир лежит между воспринимающими и двигательными нервами, мы используем фиктивный язык, поскольку, на самом деле, мы обладаем только ощущениями. Наши идеи как о движении, так и о нервах, то есть, о материи, являются конструктами нашей продуктивной фантазии, фикциями. Другими словами, весь концептуальный мир вставлен между ощущениями; в конечном счёте, нам даны лишь они. Нам даны только определенные последовательности ощущения. Концептуальный мир, таким образом, является структурой, созданной из элементарных ощущений и их остатков, и служит созданию более простых линий коммуникации между различными центрами восприятия. Концептуальный мир имеет свое начало во всех тех процессах, посредством которых меняются элементарные ощущения и в соответствии с элементарными законами. Посредством конденсации, взаимосвязанности и т. д. ощущений, происходящих в мозге, то есть, в той части реальности, к которой мы относимся как к мозгу, создаётся более продвинутая и более развитая структура для обогащения и совершенствования человеческой деятельности. В принципе, неважно, относим ли мы фиктивную деятельность к одновременной в своем зарождении с образованием концепции пространства или к тем, что образовались позднее: фундаментально, распознание всех более продвинутых концептуальных конструктов лишь как средств поддержания взаимообмена между разумными «существами». Теория фикций учит нас, однако, что полезность таких фикций не доказывает их объективной истинности; а долгом логической теории фикций является обнаружение механизма, посредством которого эти конструкции выполняют свою службу.

Мы должны, таким образом, простить науке слабость, если она полагает, что ее идеи посвящены самой реальности. Она имеет дело с реальностью лишь на уровне установления неизбежных последовательностей и сосуществований. Но концепции, охватывающие реальность, являются обладателями фиктивной природы – они добавления от человека – и формируют лишь рамку, в которую человек заключает сокровище реальности с целью лучшего манипулирования им. Таким образом, наука имеет две цели: (1) определять действительные последовательности и сосуществования; (2) давать идеи, которыми мы придаем реальности более краткую, более адекватную, более полезную и более безвредную форму. Это переплетение идей, согласно направлению, к которому был склонен Аристотель и схоластики, чрезвычайно вредоносно, потому что оно скрывает настоящее и отворачивает внимание от реальности к переливающемуся, но пустому корпусу идей. Без их помощи мы бы не смогли иметь дело с миром, как мы не смогли бы действовать; они, на самом деле, являются необходимым злом. На свете были великие мыслители, относящиеся к концепциям и всему дискурсивному мышлению как к необходимому злу, без помощи которого реальность не могла бы быть объята. Освобождение реальности от всех концепций, всех дискурсивных подходов приводит к отношению греческих софистов и скептиков, верящих в приостановку всего рассудка. Эти философы, без сомнений, зашли слишком далеко в критике материальной обоснованности общих суждений; поскольку установление неизменной последовательности и сосуществования (или по крайней мере неизменной в пределах нашего наблюдения) – это определенное знание. Ошибочно и фиктивно лишь формальное выражение в рассудке, поскольку в рассудке мы всегда имеем разделение на субъект и предикат, существительное и глагол, т. е. на вещь и атрибут, причину и эффект. Из этого для нас следует невозможность выразить наблюдаемые нами последовательности без вмешательства дискурсивной мысли. Но отношение к этому как к выражению реальности устарело.

Мы должны, таким образом, принимать действительно реальными лишь определенные последовательности ощущений, из которых возникают, в соответствии с определенными законами, структуры, которые рассматриваются как фикции. Они развиваются из ощущений в конкретных центрах ощущения и помогают достичь более богатой взаимосвязанности.

Нам, однако, невозможно быть вразумительными с другими, или даже думать и считать без помощи дискурсивной мысли. Без этой дискурсивной помощи мы должны были бы быть безоружны, и нам бы ничего не оставалось, кроме молчания и рассеянного взора в пустоту в духе некоторых скептиков. Мы используем средства, которые кажутся имеющими дело с реальностью, но эти добавления и вспомогательные средства откладываются после использования, как в математике мы отбрасываем введенную мнимую единицу.

Четкое различие, однако, возможно, лишь если мы определенно решаем относиться к дискурсивным средствам как к субъективным инструментам.

Это постепенно ведёт нас и позволяет нам постепенно разбирать сверху подмостки, которые человек возвел вокруг реальности. Чтобы это сделать, нам всегда приходилось полагаться на следующие друг за другом ступеньки подмостков; но снова и снова мы отламывали их, пока, наконец, мы не подошли к последним и основным столпам всего рабочего корпуса – к пространству и материи. Это последовательное отламывание подмостков мысли типично для структуры как таковой и постепенного образа ее возведения в течение исторической эволюции человечества.

Как только логическая функция достигает своей цели, она отрекается от своей свободы воли; подмостки сносятся, когда их предназначение исполнено.

Важность логической функции не предотвращает ее от признания своей ничтожности. Самое ошибочное умозаключение человека всегда заключалось в мысли, что если вещь важна, то она также и правильна.

Это то же самое ошибочное заключение, к которому мы неоднократно привлекали внимание. Мы не станем утверждать, исходя из полезности психического и логического конструкта, что он верен; дифференциалы являются полезными конструктами, и тем не менее, никто бы не стал утверждать, что они существуют. Как только механизм, посредством которого эти концепции совершают свою эффективную службу, раскрывается, иллюзия их истинности исчезает, поскольку она остаётся, лишь пока механизм скрыт.

Логическая функция уже занимается производством элементарных базовых принципов. Психология показывает, как конструкты пространства, материи и т. д. возникают из элементарных ощущений. Работа дискурсивной мысли начинается в этом месте, и по этой причине эти продукты психики должны рассматриваться как фикции, созданные логическим импульсом с целью достижения своих задач. Таким образом, логический импульс выстраивает свои продукты, лишь чтобы в конце концов уничтожить их по своему усмотрению. Однако, это не должно приводить к пессимизму, поскольку отливщик металла также уничтожает отливочную форму, как только объект был отлит. Логическая функция похожим образом разрушает свои хрупкие основы, как только она достигает своей цели – установления неизменных отношений и связей.

Лишь это отношение способно освободить нас от давления логического противоречия, постоянно сокрытого от нас в основных принципах и процессах науки. Но в действительности реально имеют значение не они, поскольку они лишь средства. Дискурсивная мысль создаёт все больше и больше деликатных средств ориентирования и совладания с реальностью, и это является логической ошибкой – путать средства, инструмент с материалом, для работы с которым он предназначен.

Когда логический механизм открывается, его претензия на так называемую объективность исчезает; поскольку тогда будет дан ответ на вопрос, почему мы способны иметь дело с реальностью посредством фиктивных конструктов. В предыдущем анализе это должно основываться на нескольких фундаментальных механических процессах психической жизни. Если, когда этот механизм был раскрыт, эти конструкты всё ещё заявляются как реальные, мы можем лишь вспомнить хорошо известную историю о крестьянине, который после того, как ему объяснили принцип работы парового двигателя, попросил показать ему лошадь, тянущую локомотив.

Механизм локомотива, конечно же, не может быть понят без знания предназначения, исполняемого им. Также и механизм мысли не осознаваем без знания причины, которой он служит. Этой причиной может быть только поддержание концептуальной деятельности, обеспечение безопасного и быстрого сообщения ощущений. Таким образом, что нам нужно показать, так это как фиктивные методы и конструкты делают это возможным; поскольку это и является природой механизма мысли, и в конце концов, ее конечной целью может быть лишь поддержание взаимосвязанности ощущений, т. е. делать действие легче. Мы должны показать тогда, как действие таким образом делается легче, и помнить в этой связи, что весь механизм мысли – это сочлененная система целесообразных средств, взаимно поддерживающих друг друга так, что фикции, служащие в первую очередь совершенствованию самого инструмента, становятся, в свою очередь, дополнением этого же инструмента.

Предыдущие части книги можно найти по ссылке: https://ykgr.ru/biblio/filosof/hans-vaihinger

Переведено на русский Е. Г. Анучиным при поддержке журнала © ykgr.ru.
Редактор: Чекардина Елизавета Юрьевна
Копирование материалов книги разрешено только при наличии активной ссылки на источник.

На английском в Литрес На английском в OZON На русском языке в ykgr.ru

Колин Эллард занимается экспериментальными исследованиями в области психологии и архитектуры. Книга написана в легком, приятном, научно-популярном стиле. Будет занимательна для тех людей, для кого чтение о каких-либо исследованиях и выводы из этих исследований представляют интерес. Книга буквально напичкана различным примерами с научными экспериментами.

В книге 286 страниц и написана она на основе 180 источников. Текстовая часть довольно интересная, но на наш субъективный взгляд, могла бы быть сжата до трети без потери художественной ценности. Рекомендуем для любителей научно-популярной и научной литературы. Ниже приводим интересные цитаты из книги, чтобы вы могли оценить стиль написания и понять, о чем в книге пойдет повествование.

В1944 г. психолог, занимающийся проблемами восприятия, фриц Хайдер из Колледжа Смит (штат Массачусетс, США) и его студентка Марианна Зиммель опубликовали исследование, которое показывает, что люди склонны приписывать свойства человеческого сознания, в том числе интенциональность—понимание цели, простым геометрическим фигурам. Участникам этих экспериментов демонстрировали короткий анимационный фильм, в котором пара треугольников и кружок перемещались по экрану. Когда испытуемых просили описать происходящее на экране, они наделяли объекты интеллектом и эмоциями. Так, кое-кто охарактеризовал один из треугольников как «агрессивного задиру»; многие допускали возможность любовного треугольника между фигурами. На основе этих широко известных экспериментов началась разработка такого понятия, как «модель психического состояния». Оно подразумевает, что мы склонны объяснять поведение любых объектов чисто человеческими мотивами. Более недавние исследования наводят на мысль, что способность применять модель психического состояния для объяснения простых явлений начинает развиваться с очень раннего возраста. Эффекты, описанные Хайдером и Зиммель, наблюдаются даже у младенцев (43).

43. Исследование Фрица Хайдера и Марианны Зиммель было опубликовано в 1944 г. См. статью An Experimental Study of Apparent Behavior (American Journal of Psychology, T. 57, p. 243-259). Описанное мной видео легко найти в Интернете, например по этой ссылке: https://www.youtube.com/watch?v=76p64j3H1Ng.

В результате похожих экспериментов бельгийский психолог Альбер Мишотт в 1947 г. обнаружил феномен, которому дал название «эффект запуска». В экспериментах Мишотта испытуемым также показывали фильм, но сюжет его был еще проще, чем у Хайдера и Зиммель: на экране красная точка двигалась в сторону зеленой. Когда красная точка касалась с зеленой, последняя тоже сдвигалась с места. Затем испытуемых просили описать увиденное, и оказывалось, что они не могут этого сделать, не прибегая к причинно-следственной связи. Им представлялось, что это красная точка каким-то образом привела в движение зеленую. Дальнейшие исследования не только подтвердили, что эффект запуска прочно укоренен в нашей психике, но и показали, что мы в принципе не способны воспри-нимать эту простую движущуюся картинку, не усматривая в ней каузальной связи между событиями, хотя демонстрируемое на экране — не более чем движение пары точек. И так же, как это было с наблюдениями Хайдера, обнаруженное Мишоттом явление перцептивной каузальности было зафиксировано даже у совсем маленьких детей (44).

44. Об исследовании Альбера Мишотта, посвященном каузальности, рассказывается в его блестящей книге The Perception of Causality (Methuen, Andover, MA, 1962).

Результаты экспериментов Мишотта и Хайдера позволяют предположить, что люди от природы запрограммированы воспринимать простые движущиеся объекты как разумные существа, способные испытывать сложные эмоции, в частности любовь и ревность. Налицо противоречие интуитивному (и неверному) представлению, будто, наблюдая ту или иную сцену, мы первым делом стараемся идентифицировать и классифицировать все видимые объекты и лишь затем начинаем соображать, что же там, собственно, происходит. На самом же деле даже наше первое, мгновенное, впечатление от сцены, формируемое менее чем за один удар сердца, включает в себя такие автоматические выводы о мыслях, чувствах и намерениях объектов. С точки зрения эволюционного отбора, под воздействием которого развивалась наша нервная система, нетрудно понять, почему так устроено. В своих попытках постичь окружающий мир человеческий мозг сталкивается с огромной проблемой: вокруг слишком много информации, чтобы можно было позволить себе тщательно анализировать все доступные элементы среднестатистической сцены.

Но это еще полбеды. Главная сложность в том, что наш мозг как биологический компьютер или «машина из плоти», как его еще называют, чрезвычайно медленно обрабатывает данные. По сравнению с искусственными вычислительными устройствами — даже такими относительно простыми, как те, что предохраняют наши автомобили от поломок или заставляют айподы проигрывать музыку, — мозг работает на мучительно низких скоростях. Чтобы компенсировать свою нерасторопность и обеспечивать своевременные реакции, позволяющие нам уворачиваться приближающихся хищников (будь то саблезубые тигры или несущиеся на бешеной скорости автомобили), мозг использует целый арсенал различных приемов и хитростей. Например, он способен предугадывать, что может означать та или иная сцена, исходя из того, что обычно означают похожие сцены.

Отчасти такое прогнозирование — навык, усвояемый на основе предыдущего опыта; но обучение — процесс зачастую медленный и трудоемкий. К тому же многие типы ситуаций и вовсе не подразумевают наличия еще одного шанса: там, где речь идет об отражении непосредственных угроз, мы просто не можем позволить себе такую роскошь, как отрицательный опыт. Поэтому во многих случаях предположения, которые делает наш мозг, запрограммированы от природы и носят настолько автоматический характер, что мы не сможем их игнорировать, даже если захотим. Вот почему мы видим движущиеся треугольники Хайдера как двух соперников, сражающихся за сердце дамы, а цветные кружочки Мишотта — как пару бильярдных шаров, толкающих друг друга, — хотя и понимаем, что на самом деле все это лишь простые геометрические фигуры на экране.

Купить книгу в Литрес Купить книгу на ОЗОН Купить книгу в Лабиринте

Глутамат натрия в пище и L-глютамин в спорте вызвали тревогу у многих людей. Общество разделилось на два лагеря: первый – поклонники аминокислот, вторые (обычно непросветленные индивидуумы) – бьют во все колокола о смертельном вреде здоровью. Кто же прав? Почему глутамин сегодня активно применяется во многих сферах? 

Глутамин – это простейшее соединение, промежуточный этап белкового и углеродного обмена. Нитритный азот, поступающий в растительную клетку, быстро восстанавливается в аммиак (в растениях процесс начинается с корней). Аммиак не накапливается в тканях, взаимодействуя с углеводами или продуктами их окисления, превращается в аминокислоты (в том числе глютамин). Аминная группа идет на образование белков.

Глутаминовую кислоту впервые обнаружил в 1866 г. Генрих Ритгаузен (немецкий химик), синтезирована в 1890 г. химиком Вольфом. Название произошло от клейковины (от нем. das Gluten) – из чего впервые была выведена кислота.

Глутаминовая кислота – заменимый или незаменимый элемент?

Глутаминовая кислота (глютаминовая или ?-аминопентандиовая) – является важным компонентом в обмене веществ, но эта кислота – заменяема. Служит главным звеном для синтеза физиологически активных соединений, важных для полноценной жизнедеятельности растения или животного (человека, в том числе).

Глутамин переносит аммиак к пункту его детоксикации (к печени или почкам). Помимо этого, глутамин считается запасом аминогрупп и входит в компоненты белков.

Использование глутамина в жизнедеятельности человека

Глутаминовая кислота и глутамин ежегодно находят новые области применения:

Глутаминовая кислота, играя важную роль в обмене веществ, оказывает существенное влияние на обменные процессы и физиологическое состояние организма.

Глутамин в питании: польза или вред?

На сегодняшний день нет достоверных оснований для остановки производства пищевых добавок с глутамином. Наоборот, опыт применения глутаминовой кислоты в клинической практике и пищевой промышленности говорит о ее благотворном влиянии на обмен веществ, нервную систему и многое другое. В биохимических показателях мужчин, которым каждый день с едой давали 137 г глутамина, после 42 дней ученые не обнаружили побочных эффектов и каких-либо изменений в теле. Следовательно, прием продуктов с глюконатом натрия не приведет к «ужасным» последствиям. Человек просто реагирует на вкусовые качества и запахи. Все!

Глутамин и спорт

Влияние глутаминовой кислоты на организм спортсменов было исследовано в Университете Центральной Флориды, Орландо, США под руководством доктора Хоффмана с 2010 по 2015 год.

В ходе исследования проводились испытания на профессиональных футболистах, баскетболистах, гимнастах, атлетах и обычных любителях спорта (вид спортивной нагрузки на организм у разных людей приводит к разному восприятию веществ).

Испытания проводились на беговой дорожке под углом 2 градуса. После первой гидроксикации участники получали воду: первая группа с добавлением глутамина, вторая – без добавок. Тестировались многие показатели: крови, физического состояния, нейронной активности.

В итоге, авторы проекта пришли к выводу, что содержание в воде глутамина обеспечивает значимое мышечное преимущество для увеличения времени тренировок (с добавкой спортсмены проводили больше времени на тренажёре). 

Таким образом, глутамин не влияет прямым способом на увеличение мышечной массы. Успех достигается увеличением времени для физических нагрузок. Также вещество защищает нервную и иммунную системы, кишечник во время стресса.

Из всего вышесказанного следует сделать вывод: без глутаминовой кислоты клетки организма будут работать по-другому, многие процессы изменятся, что может привести к непоправимым последствиям. В жизни есть одно хорошее правило: «Все хорошо в меру». Не рекомендовано принимать глутамин в больших дозах, но и его отсутствие негативно сказывается на функционировании жизненно необходимых систем живого организма.

Список литературы:

• 1. Майстер А. Биохимия аминокислот. М., 1961 г.
• 2. Кребс Г., Нонберг Г. Превращение энергии в живых системах. М., ИЛ, 1959 г.
• 3. Hoffman J.R., Stavsky H., Falk B. The effect of water restriction on anaerobic power and vertical jumping height in basketball players. Int. J. Sports Med. 1995, 16:214-218.
• 4. Hoffman J.R., Ratamess N.A., Kang J. et al. Acute L-Alanyl-L-Glutamine ingestion during short duration, high intensity exercise and a mild hydration stress. Kinesiology, 2011, 43(2):125-136.
• 5. Волков М.С., Генкин А.М., Маевский Е.И., Глотов Н.А. Глутаминовая кислота. Биохимическое обоснование практического использования. Свердловск, Средне-Уральское книжное изд-во, 1975 – 120 с.

Купить книгу на ОЗОН Купить книгу в Лабиринте