Архетип уходящей эпохи: персона

Рациональное мышление - детище эпохи модерна, породила фабрику. Фабрика захватила все сферы человеческой жизни и заменила ему родительский дом. Фабрика по производству людей пришла вслед за фабрикой, производящей машины. Персона – вот главный ее продукт. Социальная роль, человек-функция, маска – этими пустышками рационализм фабрики стремился подменить человека. Что за этим стоит и какие пути выхода из ситуации можно наметить? К. Г. Юнг поможет нам ответить на эти вопросы.

Жизнь и деятельность западных мыслителей конца XIX – начала ХХ веков. пришлась на эпоху, отмеченную масштабными кризисными явлениями. Войны, революции, промышленные скачки – все эти общеизвестные проявления слома исторических эпох происходили в тесной связке с событиями иного рода, едва ли столь же хорошо знакомыми широкой читательской аудитории. Речь здесь идет о переменах, затрагивающих базовые мировоззренческие устои европейского, а вернее сказать западного общества.

Мировоззрение, особенно если оно коллективное, не может быть отброшено до тех пор, покуда не зайдет в тупик. В основе любого мировоззрения лежит философия, дающая человеку методику познания окружающего мира. Используя ее, человек может обособлять из потока восприятий некоторые однородные формы и, посредством их осмысления, преобразовывать их в факты или истины, закономерности или тенденции. В дальнейшем, располагая фактами об окружающей действительности, человек приобретает возможность действовать, будучи уверен в том, что у его действий будет заведомо известный и, вероятно, необходимый ему результат.

Эпоху Нового времени можно охарактеризовать как период зарождения, развития и краха естественнонаучного мировоззрения. Лежавшие у его начал, две философские системы – французский рационализм и английский эмпиризм, утверждали, что мир познаваем через численные измерения и расчеты с одной стороны, через наблюдение и эксперимент – с другой. Появление математического аппарата, позволяющего рассчитать движение и изобретение телескопа, позволившее взглянуть по-новому на природу небесных тел, оказались в числе первых шагов на пути отказа от религиозного мировосприятия и утверждения естественнонаучной картины мира.

Если взглянуть на философские трактаты начала Нового времени, то во многих из них можно увидеть оговорки, что авторы методов познания не претендуют, или же вовсе осуждают их применение, к тем областям окружающей действительности, что сегодня отнесены к предметным полям социальных и гуманитарных наук. Причиной этих оговорок, надо полагать, были оправданные опасения конфликта с католической церковью, а не сомнения в возможности использования методик экспериментально-математического естествознания к областям психики и духа, человека и общества. И, между тем, в итоге оказалось, что естественнонаучный взгляд и вправду не способен перейти от материи физической к психической и духовной.

Позитивизм, как философская система, постулирующая возможность познания мира через точные науки, получает распространение к началу второй четверти XIX века. Возникновение на заре ХХ века экзистенциализма, психоанализа и, последовавшей за ним, аналитической психологии, показало недостаточность позитивистских подходов для объяснения психики. Общим пунктом этих трех систем является проявление иррационального – категории, что не может быть осмыслена через логику и математические расчеты, а, следовательно, и через позитивистскую мировоззренческую систему:

«С помощью психоанализа рациональный западный дух вторгся в область, которую вполне допустимо назвать неврозом Сидпы, – и остановился здесь, удерживаемый догмой, согласно которой всё психическое субъективно и индивидуально. Но и это вторжение оказалось весьма полезным, так как позволило сделать новый шаг за пределы сознания» [2, c. 16].

Этот момент стоит полагать принципиально важным для психологической науки, которая основывается на том, что здоровая психика предполагает изрядную долю логичности, адекватности и последовательности в человеческом поведении. Многим это может показаться вполне естественным, и мало кто увидит в подобном подходе античеловеческую суть. А, между тем, она есть. К числу базовых задач современной психологии стоит относить социализацию, инкорпорирование человека в систему социальных отношений с присвоением ему определенной роли. В терминологии К. Г. Юнга, речь тут идет о персоне [1, c. 115].

Подмена человека персоной – это всегда конфликт, конфликт между человеком и куклой. Персона – это логическая функция общественных отношений, прорыв иррационального в семантическую стройность непротиворечивых высказываний. Функция, которую она исполняет, логична, разумна и порой даже весьма выгодна, но персона – это архетип, а архетипы иррациональны, непознаваемы [3] в рамках систем логических суждений, что означает невозможность получения желаемого человеком от персонализации, или от принятия на себя социальной функции – статуса в обществе или профессии. Являясь выражением архетипа персоны, его проработкой, происходящей от эпохи к эпохе, профессиональная деятельности или социальная роль ничем не проявляет своей иррациональной сути, что еще больше вводит людей в заблуждение, подавая им призрачные надежды.

Кузнец или автослесарь – это проявление персоны, оба эти проявления логичны, рациональны, а следовательно не полны. Будучи проявлением персоны, и кузнец и автослесарь или роли кузнеца и автослесаря, неизбежно будут относиться к сфере иррационального – арехетипического и непознаваемого. В “Сознательном и бессознательном” Юнг пишет, что архетип – это элементарная “изначальная мысль”, “мотив”, “категория воображения” [1, с. 70]. Это означает, что профессиональная деятельность или иная деятельность, представляющая собой выражение архетипа персоны, иррациональна в корне, в мотиве, а потому всякий ее мотив, мотив деятельности – не рационален.

Мало кому придет в голову утверждать, что деятельность автослесаря иррациональна, а мотивы его деятельности непознаваемы. Многие найдут ее вполне разумной, как и причины к ней побудившие, а следовательно эти причины ложны. Погоня за ложными мотивами не способна привести человека к цели [1, c. 115]. Выходит так, что человек, персонализируясь, никогда не сможет добиться тех рациональных целей, которые ему были обещаны за следование простому и логичному пути, предполагающему отождествление себя с социальной ролью. Отсюда неизбежно рождается конфликт между ожиданиями и реальностью, ведущий к стрессам и депрессиям.

Депрессии и психические расстройства год от года все плотнее входят в жизнь людей, во многих странах отмечается рост душевных заболеваний и им сопутствующих стрессов и причина тому кроется в растущей персонализации. ХХ век стал временем, когда создание персон приобрело промышленный характер. Этот процесс приобрел лавинообразный вид после таких ключевых моментов развития западной культуры, как “смерть героя” и “смерть автора”. Популярные архетипы Нового времени ушли в тень, а на их место пришли маски.

Маска, когда речь идет о психологической категории, является, по меньшей мере, частью живого существа. Если же говорить о ней, как о самостоятельной части психической сферы, существующей наравне с эго, то естественным будет ожидать, что персона может обладать инстинктами. Или, что точнее, – быть одной из осмысленных форм их проявления, осмысленной не словами, а теми иррациональными образами, что были свойственны мироощущению людей задолго до возникновения второй сигнальной системы:

«То, что мы называем инстинктом, является физиологическим побуждением и постигается органами чувств. Но в то же самое время инстинкты проявляют себя в фантазияхи часто обнаруживают свое присутствие только посредством символических образов. Эти проявления я и назвал архетипами» [4, c. 255-256].

Предполагая у персоны наличие инстинктов, мы неизбежно придем к допущению наличия у нее инстинкта самосохранения. Реализация подобного инстинкта маской предполагает такую ее активность, что направлена на недопущение даже малейшей возможности снятия маски человеком. Так, перед персоной появляется задача уничтожить человека или ослабить его, сделав невозможным снятие маски, сделав возможным подмену человека маской. И справится с такой задачей, персоне помигает современная психологическая наука, нацеленная на подведение человека к принятию социальной роли.

Тем самым, надо полагать, что без серьезнейшего пересмотра целей и задач психологической работы, общество уже достаточно скоро может оказаться в ситуации, где люди станут больше не нужны, а скорее даже опасны. Это позволяет говорить о необходимости коренного пересмотра задач психологической науки в том направлении, где более не будет места персоналистическим императивам, а алогичность станет нормой. Такой подход позволит завершить процессы переосмысления мировоззренческих систем, начатые еще З. Фрейдом и К. Г. Юнгом [5, c. 115], и предоплагающие приятие людьми иррациональных сторон человеческой психики – мыслимых, но непознаваемых.

 Литература:

1. Юнг, К. Г. Сознание и бессознательное: Сборник/Пер. с англ. – СПб.: Университетская книга, 1997. – 544 с.
2. Юнг, К. Г. Психологический комментарий к «Тибетской книге мертвых» // Тибетская книга мёртвых: Пер. с англ. – СПб.: Издательство Чернышева, 1992. – 255 с.
3. Ванеян, С. С. Юнг: символизм, мифология, индивидуация // СТПН. 2015. №1. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/yung-simvolizm-mifologiya-individuatsiya (дата обращения: 16.11.2016).
4. Юнг, К. Г. Символическая жизнь / Пер. с англ. – Издание 2-е. – М.: «Когито- Центр», 2010. – 326 с.
5. Юнг, К. Г. Психология бессознательного / Пер. с англ. – Издание 2-е., М.: «Когито- Центр», 2010. – 352 с.