Вторая часть выступления Юрия Иосифовича Александрова - профессора, доктора психологических наук, заведующего кафедрой психофизиологии Государственного университета гуманитарных наук, заведующего лабораторией Института психологии РАН. Рассматриваются несколько подходов, в том числе парадигма активности и реактивности. Автор приходит к обоснованным и революционным идеям о взаимосвязи сознания и эмоций. Материал лекции чрезвычайно интересен к вдумчивому и неторопливому прочтению всех, кто интересуется взаимосвязью поведения и его нейронного обеспечения.

Вторая часть:

Следующим пунктом, я буду говорить о системном решении психофизиологической проблемы. Каково традиционное решение психофизиологической проблемы? Есть некие психические процессы, допустим, что они есть: мышление, внимание, восприятие, разные-разные процессы, и также существуют мозговые процессы. Что делается? Это очевидно: таким образом формулируется задача традиционной психофизиологии – поиск физиологических коррелятов, психических процессов и состояний. Как мы ищем корреляты? Мы напрямую сопоставляем соответствующий психический процесс с соответствующим процессом в нервной системе. Восприятие – это активность соответствующих структур зрительной коры, например. Движение – это активность соответствующих нейронов. Эмоции хотите? Пожалуйста, это тоже работа определенных структур (но у Шамидова возьмите обязательно, и еще к ней орбитальную кору).

Результаты мы видим в течение последних много сотен лет, и это чётко отмечает Леонтьев, что все попытки прямого сопоставления психического и физиологического всегда приводили в три тупика. Первый тупик – это идентичность (психическая), это и есть работа соответствующих структур нервной системы. Такая точка зрения ведет к иллюминации психологии. Поэтому психологи особенно не любят эту точку зрения, потому что этот редукционизм на другой стороне континуума ведёт к представлению о том, что психические описания избыточны, что правильные научные описания есть физиологическое. И постепенно все психологические термины мы переведем на правильный язык, а именно биологический. И тогда мы иллюминируем неправильную обыденную конструкцию психологии. Это называется иллюминизм. А как вы думаете, психологи могут к этому относиться? Соответствующим образом.

Параллелизм – это даже неинтересно разбирать, хотя очень серьезные люди придерживались этой точки зрения. Это о том, что естественные или физические процессы могут вызвать только физические процессы, а ментальные соответственно только ментальные, и между ними невозможно контакта. Причинность внутри одной цепи процессов или другой. И наконец, взаимодействие – это наиболее веселое представление и наиболее живучее, как это ни странно, хотя Деннет, например, считает, что оно совершенно умерло. Я не понимаю, как он может так думать, если Эклс и Поппер в своей известной книжке базируются на идеях интеракционизма. Это представление в XVII веке было следующим: психика болтает туда-сюда эпифиз, и поэтому животные и духи идут либо туда, либо сюда. Таким образом, психика регулирует нервную деятельность.

Психические явления могут быть сопоставлены не с какими-то локальными элементарными физиологическими процессами, а только с процессами их организации. Я расскажу вам, что это значит – сопоставить психические процессы с системными, а не с физиологическими. Кстати, когда я говорю «а не» - это не означает, что мы в лаборатории прекращаем регистрировать нейронную активность. Я говорю о том, что мы можем нейронную активность сопоставлять с системными процессами, и сознание можем рассопоставлять с системными процессами, то есть с процессами организации этой активности, а не напрямую активность сознания с активностью каких-либо специальных нейронов. И тогда оказывается, что психическое и физиологическое описания – это частные описания одной и той же сущности: информационных системных процессов. Это представление, хотя оно мне кажется очень работающим, и может даже показаться кому-то новым, кто не в проблеме, но на самом деле имеет огромную историю. И начинается оно и со Спинозы, и с Гегеля, которые рассматривали психическое и физическое, как два аспекта единой реальности. И вообще, многие авторы так рассматривали: Чалмерс и Велманс – это известные люди в этой области. Проблема была всегда одна, эта проблема четко подчеркивалась авторами, которые анализировали такое двухаспектное решение этой проблемы. Не ясно, что это за информационные процессы. Например, у Чалмерса это так: «Существует физический аспект и существует феноменальный, то есть психический аспект у информации». И дальше там сказано самое главное: «Во всяком случае, сам information (некоторая информация) обладает этим свойством». Потому что, видимо, его жмет, что: «Ну как же так, у любого информационного процесса есть свойства психические, а поэтому некоторые». И эти некоторые – это невозможность указать пальцем, какая же именно, она и делает… Например, его точку зрения критикует Крик, он говорит: «Это блестящее решение, потому что двухаспектное решение устраняет проблемы других тупиков, но порождает новые собственные». Не ясно, что это за единая реальность, которая описывается. Так вот системное решение, которое принадлежит к этой группе двухаспектных теорий, отличается тем, что оно указывает пальцем на эти процессы. Это не какие-то информационные процессы, а это процессы устранения избыточных степеней свободы (потому информационные) у миллиардов клеток мозга для организации их в систему, направленную на достижение результата.

Относительно сознания. Один из крупнейших авторов в этой области – Нэд Блок, пишет, что концепция сознания представляет собой беспорядочную смесь. Это слово подразумевает множество разных концепций и обозначает множество разных феноменов. Это чистая святая правда, потому что многим людям на протяжении целого ряда лет чётко казалось, что не стоит определять, что такое сознание и лезть в эту эквилибристику со словами, потому что и так нам всем ясно, что такое сознание. Зачем определять? И более того, я иногда встречаю проекты и статьи, в которых авторы излагают точку зрения, что: «Мы не будем определять, что такое сознание, потому что это ясно любому». Любому совершенно не ясно, потому что люди, когда изучают сознание, имеют в виду совершенно разные вещи под ним. И поэтому возникают проблемы: вот сознание awareness, сознание attention: это одно и то же? как соотносятся эти процессы? – и целые дискуссии на эту тему.

Поэтому я считаю, что определять сознание обязательно надо. Знаете, для чего? Для того чтобы ограничить область рассмотрения, потому что я сейчас буду говорить о сознании, я буду говорить о том понимании, которое я вкладываю в это дело. Я понимаю, что может быть куча других пониманий, взгляд на эту проблему с другой стороны. Поэтому я считаю определение необходимым, потому что определение четко демонстрирует, что именно я понимаю, какой тип процессов я изучаю, как сознание. И я хочу сказать, на чём я буду основываться. Приведу цитату (эта точка зрения является для меня в определенном смысле базовой): «Сознание связывается с процессами сличения параметров ожидаемых или реальных стимулов или перцептивных состояний». Моё представление о сознании основывается на этом же положении, то есть я его принимаю, но я должен его применить, так сказать, к описанию. Меня интересует сейчас описание динамики поведения, и то, как это самое сознание в процессе этой динамики поведения развертывается, что там с чем сличается, когда сличается, и когда я это сознание имею. А почему я не могу взять это определение не в его сути, а в той форме, в которой оно определяется? Потому что здесь есть стимулы. А с той позиции, на которой я стою, в поведенческом континууме - стимулов нет.

Есть замечательная мысль Дэниела Деннета из его книжки «Объясненные сознания». Он пишет, что теоретики считают, что перцептивные системы посылают входную информацию к центральной мыслящей арене, которая посылает приказы периферическим системам и так далее. «Под сознанием - пишет он, - понимается некий картезианский театр». Почему «картезианский» понятно: Картезий – это Декарт, это его точка зрения. Это место, в котором вся информация суммируется, интегрируется, сличается, и это место возникновения сознания. Вот такая освещенная сцена под фокусом неких прожекторов. «Эта идея неверна» – считает Деннет. Я скромно присоединяюсь к этой точке зрения. Но она неверна с позиции другой парадигмы. Я бы сказал так, что если принять картезианскую точку зрения, то это замечательная точка зрения. И сознание с этой точки зрения рассматривать термином «картезианского театра» – нормально и последовательно, никаких проблем здесь нет. Если перейти на представление об активности, о целенаправленности, то такого не получается. Почему? Потому что здесь нет больше стимулов. Достижение поведенческим актом этого результата и сличение его с моделью в акцепте результатов действия разворачивает так называемые переходные процессы. В теории функциональных систем – это афферентный синус принятия решений, а здесь они переходные, потому что это мостик между двумя актами. Этот мостик запускается не стимулом, а сличением результата предыдущего акта с моделью. Запускается следующий поведенческий акт, направленный на следующий результат и так далее. Стимулов нет, а сличение происходит постоянно. Чего с чем? В процессе реализации поведения сличаются модели этапных результатов с достигаемыми, при достижении финального результата (конечного результата) поведенческого акта сличаются: модель этого самого финального результата и модель достигнутого результата. Это первое, что мне было нужно для того, чтобы сейчас было понятно, когда я стану определять сознание с этой точки зрения.

Второе, что надо принять, – это некоторые этапы, некоторые представления известных людей о том, что сознание – это не один уровень, это множество уровней. Как потом мы с вами придем к тому, что их может быть даже несчетное множество. Это следующее, что нужно. И тогда мы можем принять гипотетически следующую схему, что развертывание так называемого stream of consciousness (поток сознания), если его сопоставить с потоком результатов, которые достигаются в процессе реализации поведения, то вы имеете, по существу, две группы уровней. Группа уровней более низкая соответствует сличению модели с этапными результатами, и более высокий уровень – это сличение модели финального результата с его реальными параметрами. И в некотором формальном определении – сличение реальных параметров этапных результатов принадлежит первому уровню сознания, а сличение финальных – второму, более высокому уровню сознания. И здесь вы видите, что это та точка зрения авторов Иваницкого и Гельмана, которую я цитировал, но переложенные на язык соответствующей парадигмы. Соответственно, может быть дано определение сознания с этой точки зрения при этом взгляде. Сознание может быть сопоставлено с оценкой субъектом этапных и конечных результатов своего поведения, осуществляемого в процессе реализации поведения как внешнего, так и внутреннего (имеется в виду, что если вы внутри что-нибудь умножаете, делаете или придумаете, то мы тоже можем выделить этапы соответствующие), и при его завершении. Эта оценка определяется содержанием субъективного опыта, то есть вы оцениваете в соответствии с тем опытом, который у вас имеется, а кроме того, эта оценка приводит к модификации этого опыта, его содержания.

Наши данные, а также теоретические соображения, дают возможность нарисовать более правильную картинку. Помните, там было первый и второй уровень, как бы два уровня, я говорил, что это группы, на самом деле их существует множество. Когда мы рассматриваем сличение на уровне разных этапных результатов, то мы чётко видим, что это может быть сличение на разном уровне. Иначе говоря, разные уровни есть внутри каждой группы уровней. Речь идёт о том, что говоря таким образом, мы солидаризируемся с идеей Сёрла о том, что ряд уровней сознания бесконечен.

Почему мне нужны эмоции? Почему я не могу ограничиться только сознанием? Приведу цитату Рубинштейна – это один из основоположников отечественной психологии и вообще крупный философо-психолог, он говорил следующее: «Если вы будете слушать доклады о сознании эмоций, во всяком случае, в психологической аудитории, то вы там сплошь и рядом будете слышать о единстве когнитивного и эмоционального сознания эмоций». И тогда (это 40-е годы) Рубинштейн четко отмечал, что эти формулировки лишь подчеркивают зависимость людей от тех концепций, от которых они стараются убежать. А какие концепции? А концепции – это современное название «боксология». То есть существует некий бокс «процессы сознания» или когнитивный можно назвать (там классификация хитрая отношения между этими терминами, сейчас не буду затрагивать эту проблему) и бокс эмоциональный. Разные люди могут специализироваться относительно: одни изучают сознание, другие изучают эмоции, наиболее передовые изучают их влияние друг на друга. Потому что если существует структура, ответственная за сознание, и структура, ответственная за эмоции, то сразу появляется возможность, стимулируя одну структуру, изменять активность другой и смотреть, как сознание влияет на эмоции или эмоции влияют на сознание. Раз это два бокса, то они должны взаимодействовать.

Что подчеркивал Рубинштейн? Различая эмоциональные и интеллектуальные процессы, мы не устанавливаем этим никакого дизъюнктивного деления. О чём идет речь? Боксов нет. Нет двух различных процессов, и мы можем сказать: «Это такие, а это такие». Как это может быть? Это вообще не вяжется с логикой того, что называется модерном. И что это не вяжется, я точно знаю, потому что я получал соответствующие комментарии в ответ на свою точку зрения. Хотя ещё Курт Левин (довольно известный авто р в психологии, эта работа примерно 70-летней давности) говорил о том, что в психологии есть два возможных подхода. А, кстати говоря, не только в психологии. Выделение этих полярных пар – это ужасно для нас удобно и в науке, и в практике. То есть нам с вами надо, чтобы была норма и патология. Почему? Не только потому, что надо, чтобы была кафедра нормальной физиологии, а вторая патологической, или чтобы был институт нормальной физиологии и патологической физиологии. А нам это надо, чтобы бюллетени давать или чтобы считать: «А этот человек, вообще, он в себе или не в себе? Он может завещать своё имущество?» Поэтому нам нужны вот эти дихотомии, то есть социум нас толкает на то, чтобы их поделить. На самом деле это континуум. Начиная с Клода Бернара, более-менее становилось людям ясно (сейчас уже просто пишут впрямую), что континуум – норма и патология. Вы можете находиться в разных точках этого континуума. Также и здесь, когнитивное и эмоциональное сознание и эмоции – это экстремумы этого самого континуума.

Что нужно для того, чтобы говорить о сознании и эмоциях, но чтобы они не превращались в два бокса или в два раздельных процесса? Мне необходимо следующее представление о том, что развитие – это не просто формирование новых систем, а это формирование всё более дифференцированных систем. То есть это системы, которые делят мир на всё более мелкие куски и соотносят всё с более мелкими кусками этот организм. То есть если на самом раннем этапе ребеночек очень грубо соотносится с миром: плохо/хорошо, то чем дальше, тем более всё уточняется и уточняется: хорошо бывает таким, таким, таким, а плохо – имеет дикое количество разных вариантов, значительно больше, чем хорошо. Так вот наша жизнь – это уточнение «хорошо» и «плохо», можно даже так сказать. И когда появляются эти более дифференцированные системы, то они не заменяют те плохенькие, которые грубо дифференцировали, а наслаиваются на них. Поэтому в любом вашем поведении этот пример из нейронной – это элементарный акт захвата пищи. И в этом захвате пищи активируются как нейроны, принадлежащие к самым древним системам, так и нейроны, сформированные только, когда мы учили кролика захватывать пищу в кормушке (ужасно специализированные и хитрые). Так вот в эту миллисекунду захвата они работают все. И те, которые вообще в перинатальном периоде, по-видимому, формировались и те, которые сформированы в тот момент, когда это взрослое животное училось в нашей клетке. То есть разные уровни дифференциации синхронно актуализируются, чтобы достичь определенного результата. И следующая позиция, которая необходима для того, чтобы сейчас дать некое определение, – позиция о том, что эти эмоциональные грубые деления хорошо/плохо свойственны ребенку сразу после рождения, и даже перинатальному периоду.

Если вы проанализируете определение функции сознания и эмоции в разной литературе, то вы обнаружите, что они очень сильно друг на друга похожи. Например, Плутчик описывает эмоции, другой описывает сознание, а я у всех беру определения и потом смотрю, что же они делают? Что-то сознание и эмоции делают одно и то же. А у Выгодского это видно особенно чётко, когда он в одной статье определяет сознание, а в другой статье он определяет эмоции, то эти определения оказываются «братьями-близнецами». Но я хочу сказать, что Выгодский вовсе не чепуху пишет, а на самом деле теоретически прав и последователен в этих определениях. И возникает вопрос: может быть, мы используем термины сознания и эмоции для описания некоего единого процесса, но с разных сторон. И последнее, что стоит сюда добавить перед тем, как это определение дать, - это представление о том, что этот самый ранний уровень дифференциации, который бывает на ранних этапах индивидуального развития, он связан с той характеристикой, которую мы называем «эмоция» (эмоциональное восприятие). И если это всё, что я сказал объединить, то можно дать следующее определение: что сознание и эмоции – это характеристики разных уровней системной организации. Дан целостный поведенческий акт: здесь работают системы, которые были сформированы на самых ранних уровнях дифференциации, они делят мир очень глобально на хорошо/плохо. Затем мы растём, растём, дифференцируемся, и вот мы реализуем целостный поведенческий акт, но будучи взрослыми. Что мы при этом имеем? Мы при этом имеем активацию обоих этих систем. Если мы посмотрим отсюда, то мы увидим, какой конкретный способ оперирования с миром мы выбираем. Об этом нам говорит взгляд сверху. А в какой области мы находимся? Мы приближаемся к чему-нибудь? Это позитивное направленное поведение? Это положительные эмоции или отрицательные? Взгляд с одной стороны – это эмоции, взгляд с другой – это сознание. А взятые у Пономарёва Якова Александровича треугольнички, говорят об одной простой вещи: нет момента, когда бы появилось сознание, которого раньше не было, и нет момента, когда исчезли эмоции, которые раньше были. На всех этапах любая система может быть охарактеризована с разных сторон, но выраженность этой характеристики нарастает при переходе от менее к более дифференцированным системам.

Про Кволю я всё-таки скажу. Кволя – это что-то, описывающее интроспективные феноменальные аспекты моих переживаний, когда я что-нибудь делаю. И что мне особенно нравится, что кволя бывает во множественном числе и в единственном. Почему мне это нравится, вы сейчас увидите. Потому что если мы посмотрим, каким образом можно описать феноменальный аспект реализации нашего субъективного мира, когда мы что-нибудь делаем, то мы можем взять каждую систему, и у каждой из систем будет соответствующее естественное нейронное обеспечение, физиологическое, и у неё будет феноменальный аспект. И этот цветной мир, который внутри нас, не черно-белый, не когнитивно-эмоциональный, а сложный мир – это та самая кволя во множественном числе, это синтез множества феноменальных характеристик каждой из системы. Поэтому этот мир вообще чрезвычайно сложен для интроспективного описания.

Существуют такие эксперименты, группы работ, которые мне страшно нравятся. Там вот что делается: там предъявляется испытуемому лицо, это лицо может быть женским или мужским, и у этих лиц есть ещё эмоциональное выражение. И можно взять фильтры высоких частот и фильтры низких частот, то есть связанные с высокой дифференциацией (с деталями), и с низкой дифференциацией. И в принципе, если вы поняли то, что я рассказал, то вам должно быть ясно сейчас, что бывает, если мы возьмём фильтр и уберём низкие частоты. Если мы уберём низкие частоты, эти глобальные дробления, то человек будет опознавать кто это, но не сможет сказать, какое его эмоциональное выражение. Если мы уберём высокие частоты, то окажется, что он может определить эмоции, но не может сказать, кто это: женщина или мужчина. И авторы на основании этих работ развивают целое представление о том, что существуют две системы: высокочастотные и низкочастотные. Одна из них эволюционно новая, связанная с высоким уровнем дискретности, вторая эволюционно более старая, связанная с более низким уровнем дискретности. Но вы видите, что все эти описания практически экспериментальные описания того, о чём я говорил. Это следствие из того, что я сказал.

Об этом следствии я тоже не могу не сказать. У любого индивида, поскольку у него есть развитие, можно выделить эти уровни: минимальные и максимальные. Следовательно, аналоги сознания эмоций могут быть выделены у любого индивида, и нет ничего совершенно странного в том, что мы можем выделять эмоциональный компонент в поведении улитки. А некоторые авторы считают, что у растений могут быть выделены эмоции. Если у растений может быть выделен интеллект, по всем определениям соответствующий тому, что может быть, то и в эмоциях ничего страшного нет. Эта, кстати говоря, статья опубликована в очень приличном журнале «Анналы ботаники», хотя автор мне говорил о том, как долго ему пришлось прорываться через рецензентов для того, чтобы они приняли эти его положения.

И последнее, о чём я успеваю сказать, это о фальсификации. Под фальсификацией я понимаю не обман вас, а опровержение данной концепции путём экспериментальной проверки одного из её основных положений, это в соответствии с нашим глубокоуважаемым Поппером. Каким образом можно фальсифицировать это дело? Если в поведении мы считаем, что с когнитивным и сознательным компонентом с точностью связаны системы максимальной дифференциации, и если мы возьмём и временно уберём эти системы каким-нибудь путем, то тогда мы должны получить следующие феномены: первый – падение точности, нарастание числа ошибок; второй – увеличение эмоциональности, поскольку вес эмоциональной составляющей по отношению к той, которую мы убираем, возрастает. Что это за способ? Этот способ вам всем известен, этот способ – алкоголь. Почему мы можем использовать алкоголь в качестве такого временного отключения систем максимального уровня дифференциации? В наших экспериментах было показано, что если мы вводим определенную дозу алкоголя (грамм на килограмм, если вам интересно, чистого этанола), то примерно треть нейронов замолкает, причем эта треть – нейроны наиболее дифференцированные, иначе говоря, тех систем, которые были сформированы на последних (более поздних) стадиях этногенеза. И мы проводили разные эксперименты: это были данные, полученные на животных, которые мы затем применили на людях. И мы отобрали тех людей, которые знают свой родной язык, а иностранный стали учить на более поздних стадиях индивидуального развития, не с детства. И у нас была соответствующая идея, что если действительно сравнительно более молодые образования алкоголем блокируются в большей степени, то мы должны получить большее влияние на более поздний опыт. Что мы и получили. Причем мы получили большее угнетение потенциалов, связанных с новым опытом, то есть с иностранным языком, чем с финским. Кроме того мы получили всё остальное, что должно было быть. Во-первых, увеличение числа ошибок. Во-вторых, повышенная эмоциональность и уверенность людей, что работать им стало гораздо легче, чем до того, как они приняли алкоголь. То есть всё что надо, всё было. И если так, то мы должны с вами предположить, что разные языки в мозгу представлены отдельно. То есть если вы языки учите не вместе, не в раннем детстве, а последовательно, то их локализация будет разнесена.

Ещё одна проверка. Для того чтобы эту проверку сделать, нужно понять, что эти новые и старые нейроны распределены в разных структурах мозга неравномерно. То есть в целом ряде корковых структур вы найдете много нейронов высокодифференцированных с высокой специализацией, а в ряде подкорковых структур, например, будет больше нейронов старых специализаций. Соответственно, вас не должно удивлять, когда обнаруживается, что при оргазме, если производится картирование мозга, то кора, за исключением редких островков, молчит. Иначе говоря, это оргазмическое возбуждение с высочайшими эмоциями сопровождается замолканием наиболее дифференцированных структур.

Материал публичной Лекции 06.11.2009 Univertv.ru
Александров Юрий Иосифович – д.псх.н., проф., зав. лабораторией нейрофизиологических основ психики им. В.Б. Швырков, Институт психологии РАН, Москва
Первая часть лекции Александрова Юрия Иосифовича

Транскрибацию подготовила Анна Круговая

Мученичество изначально ассоциируется с религией, когда верующие люди отказывались отступить от своей веры и подвергались различным гонениям. А тех, кому пришлось умереть за свою верность Господу часто возводили в лик святых мучеников.

Если рассматривать мученичество с психологической стороны, то ему подвержены люди, которые не готовы брать на себя ответственность за свои поступки, во всем обвиняют других, а не себя, пытаются манипулировать с помощью показной жертвенности, склонны к мазохизму. Лин Коуэн считает, что если человек подвержен к мученичеству, то у него можно диагностировать невроз.

На первый взгляд, может показаться, что мученик слаб и не может справиться с неудачным жизненными обстоятельствами. Но это совсем не так, он может очень многое вытерпеть и будет до конца сражаться за свою позицию.

Хосе Стивенс предлагает рассматривать мученичество как дракона, полностью или частично поглотившего личность, который приносит страдание и несчастье.

Зарождение и развитие дракона мученичества

Совсем маленьких детей дракон мученичества может посетить, если их родители требуют от них «хорошего» поведения с непонятными критериями даже в тех ситуациях, когда они не могут совладать с собой.

Ребенок всегда хочет узнать что-то новое и в погоне за вожделенным предметом не замечает препятствий на своем пути в виде посуды или родительских вещей, которые иногда падают и разбиваются или ломаются. Если родители реагируют на это очень эмоционально и гневно, при этом не позволяя ребенку высказывать свои чувства, то он постепенно превращается в мученика.

Когда дракон появился на свет, он начинает активно развиваться и проходит несколько стадий роста:

1. Ребенок утверждается во мнении, что такой какой есть он не нужен родителям, и они его не любят. Им нужен «идеальный» ребёнок, а он таковым не является.
2. Любая инициатива ребенка наталкивается на гнев и раздражение родственников. Он начинает разочаровываться в жизни чувствует безысходность.
3. Ребенку постоянно приходиться подавлять свои негативные эмоции и отказываться от своих желаний, чтобы соответствовать родительским требованиям.
4. Чтобы заглушить в себе чувство униженности и несостоятельности, человек ищет виноватого во всех своих неудачах, тем самым снимая с себя ответственность за собственную жизнь.
5. Человек надевает маску мученика и демонстрирует окружающим свои страдания намеренно, чтобы они испытывали чувство вины, а он в свою очередь смог бы ими манипулировать.
6. Ребенок настолько часто чувствует обиду и боль, что быстро учиться добиваться желаемого с помощью своих страданий.
7. Мученик, как правило, имеет мазохистские наклонности, поэтому круг его общения формируется из людей, которые его принижают и издеваться над ним.

У людей склонных к мученичеству есть свои отличительные черты. Они страдают низкой самооценкой, во всем себе отказывают, лишают себя удовольствий, предпочитают выполнять не нужные дела вместо удовлетворения собственных потребностей, а затем сами же упрекают окружающих, что они делают все ради них, а те не ценят мученика и живут в свое удовольствие. Основная задача мученика сформировать у близких людей чувство вины за причиненные ему страдания, которых он сам мог избежать, если бы научился брать на себя ответственность и открыто высказывать свои чувства, желания и эмоции.

Взрослый человек в течение своей жизни постоянно развивается, а вместе с ним дракон мученичества приобретает различные обличия.

На самом низком уровне развития дракон принуждает человека к абсолютному поклонению и принесению себя в жертву кому-либо. Обычно такие люди оказываются в тюрьме.

Если человек находиться на уровне развития маленького ребенка, то он отличается безответственностью в принятии решений, бездумной доверчивостью и недальновидностью. Из-за этого он может стать членом секты, жить в очень неблагоприятных условия, быть постоянно обманутым работодателями, врачами, общественными деятелями или мошенниками.

Если на первых двух уровнях развития люди выбирают мученичество бессознательно, то на уровне развития подростка и юноши, люди специально подвергают себя лишениям и страданиям и выставляют свои мучения на показ, чтобы манипулировать, вызывать чувство вины и самоутверждаться за счет других.

На уровне зрелости взрослого человека, обладатель дракона мученичества осознает его присутствие и ищет пути избавиться от него.

Сферы влияние дракона мученичества

Дракон мученичества способен оказать значительное влияние на здоровье, творческие способности и отношения с окружающими и ухудшить качество жизни человека. Мученик не заботиться о своем состоянии даже, если его сильно беспокоит болезнь, он предпочитает страдать и вызывать жалость окружающих, тем самым может довести себя до серьезных осложнений.

Творческий и талантливый человек, подверженный проявлениям мученичества может найти много причин, чтобы отказать себе в создании произведений искусства только потому, что будет считать себя недостойным позволить себе удовольствие раскрыть свой талант и жить в соответствии со своей природой. В итоге он становиться неудовлетворенным жизнью, заурядным и страдающим от рутинной работы.

Окружающие не испытывают желания общаться с человеком, который постоянно себя истязает и порождает чувство вины в других. Поэтому мученик обрекает себя на общение с людьми, испытывающими потребность в проявлении садизма. Обычно мученик не может отказать другим в выполнении каких-либо просьб, даже в ущерб себе. Многие люди начинают этим пользоваться и беззастенчиво перекладывают на мученика свои обязанности.

Способы избавления от мученичества

1. Сформировать положительное отношение к себе и своим поступкам с помощью следующих утверждений: «Я могу быть счастливым», «Я беру ответственность за свои поступки», «Я радуюсь каждому мгновению своей жизни».
2. Нужно честно себе признаться, что привлекаете внимание окружающих только своими жалобами на жизнь, манипулируете людьми. Каждый раз в общении с людьми необходимо стараться показать себя настоящего.
3. Составить список вещей, которые вы хотите делать и тех, которые мешают вам наслаждаться жизнью. И каждый раз отказываться, когда вас попросят выполнить то, что вы не хотите делать. Награждайте себя отдыхом за каждое «нет», сказанное людям, взваливающим на вас изматывающие дела.
4. Не бойтесь просить о помощи и принимайте ее с благодарностью. Открыто заявляйте о своих желаниях и потребностях.
5. Нужно осознать, что жалость и любовь – это разные понятия. Перестаньте жаловаться и искать сочувствия у окружающих.
6. Учитесь принимать решения и нести за них ответственность исходя из своих потребностей, а не окружающих вас людей. Это сделать счастливым не только вас, но и ваших близких.
7. Позвольте себе радоваться жизни, найдите себе увлечение, проводите иногда время беззаботно, просто наслаждаясь общением.
8. Каждый человек может оказаться в чем-то не прав, поэтому нужно уметь признавать свою вину и прощать окружающим их ошибки.
9. Учитесь отстаивать свою мнение и позицию.

Дракон мученичества может принести своему владельцу только страдание, одиночество и неудовлетворённость жизнью. Он может быть коварен, прятаться от вас или перерастает в дракона нетерпеливости. Но с ним можно и нужно бороться. Это в корне изменит вашу жизнь. Но для этого нужно провести значительную работу над собой для осознания, что ваша истинная личность достойна любви и уважения без манипулирования. И если вы будете счастливы и довольны жизнью, то ваши близкие искренне за вас порадуются, что вы больше не приносите себя им в жертву. Вы удивитесь тому, что можно успевать заниматься творчеством, отдыхать, общаться с друзьями, выполнять важные дела и помогать другим и принимать от них помощь. И все это будет приносить радость, если учитывать свои потребности и нести ответственность за свои поступки, никого, не обвиняя и не истязая себя.

Источник:

1. Коуэн Л. Мазохизм. Юнгианский взгляд.
2. Стивен Х. Приручи своих драконов.

Автор: Корчагина Вера Владимировна

Текст публикуется в авторской редакции

Транзактный анализ - это одно из аналитических направлений психотерапии, благодарить за которое стоит Эрика Берна. Суть этого метода психотерапии заключается в том, что работа и контакт ведется одновременно с тремя структурными частями личности - Родителем, Взрослым и Ребенком. Таким образом психотерапевт имеет возможность проработать детский опыт, родительские установки и актуальные переживания каждого клиента. Это в свою очередь основательно меняет личность клиента, делая ее более зрелой и сильной, способной справляться с трудностями, без сильных затрат внутреннего ресурса.

Преимуществом транзактного анализа для клиента является простота теоретической базы. В работах Эрика Берна говорится, что концепция транзактного анализа настолько интуитивна, что будет понятна даже восьмилетнему ребенку.

Для психотерапевта же транзактный анализ является методом, который позволяет работать с большинством запросов – от отношений и личностного роста до психосоматики и даже некоторых психиатрических диагнозов.

В профессиональных источниках транзактный анализ оперирует такими понятиями, как эго-состояние, интроект, запреты, предписания и сценарий.

Эго-состояние - это то состояние личности, которое проявляется в поведении, мыслях и чувствах индивида на данный момент. Это именно комплексное состояние.

Интроект является встроенным в структуру личности опытом важного для индивида другого человека.

Запреты, разрешения и предписания - это послания на вербальном и невербальном уровне о том, как индивид должен себя вести, чтобы выжить (социально и физически) в своем окружении.

Сценарий - это система запретов, предписаний, разрешений, интроецированного опыта и принятых решений, которые формируют поведение индивида в обществе, его выбор, ход мышления.

Структура личности

В понимании структуры личности транзактный анализ оперирует двумя базовыми моделями - структурной и функциональной.

Первая модель представляет собой сложную систему интегрированных опытов из разных возрастных опытов как самого пациента, так и его значимых других. Но дальше речь пойдет не о ней.

Функциональная - это базовая модель, которую собственно и объясняют клиенту при необходимости. Структура выглядит, как три круга, в каждом из которых располагается один из структурных элементов личности - эго-состояние. Очень важно понимать, что все три эго-состояния существуют параллельно и активируются в разные периоды времени.

Взаимодействие разных эго состояний возможно как в границах одной личности (например, внутриличностные конфликты между эго-состоянием Родителя и Ребенка), так и между личностями. Например, авторитарный супруг и адаптивная супруга контактируют на уровне Родителя и Ребенка. А успешные бизнес-партнеры, на равных отношениях контактируют своими Взрослыми эго-состояниями.

Само по себе понимание структуры личности транзактного анализа позволяет успешно строить коммуникации на разных уровнях, анализировать транзакции между людьми или внутри одной личности, а также успешно строить психотерапевтические интервенции и достигать терапевтического результата.

Итак, функциональную модель личности можно свести к существованию внутри человека и его психики трёх эго-состояний:

1. Родитель (он может быть Контролирующими и Заботливым);
2. Взрослый (автономная эго-состояние);
3. Ребёнок (он может быть Адаптивным, Свободным и Бунтующим).

Эго-состояние Родителя

У всех людей без исключения есть опыт общения со старшим авторитетным человеком. Такие люди интегрируются в нашу психику под видом значимых других. Опыт, полученный от общения с этими людьми, формирует состояние Родителя. В зависимости от того, какие послания и в какой форме мы получали от вербального и невербального восприятия значимых других, структура Родителя может иметь вид равносильного сосуществования Контролирующего и Заботливого Родителя, либо же преобладать в виде одного или другого.

Если давать определение Родительскому эго-состоянию, то это интегрированный в личность опыт значимых других, в виде предписаний, запретов и разрешений. Человек получает эти послания в течение всей жизни, но наиболее сильно влияют на поведение те интегрированные послания, которые были получены в детском возрасте.

Образы и опыт значимых других, интегрированных психику называется интроект. Таких интроектов в нашей личности будет столько, сколько важных и авторитетных для нас людей было воспринято в течение жизни.

Если говорить о структурных частях Родительского эго-состояния, то стоит отметить их значимость и пользу. Разница между Контролирующим Родителем (КР) и Заботливым (ЗР) заключается в той форме послания, которая была подана как попытка позаботиться о безопасности.

Например, внутренний монолог Контролирующего Родителя относительно проделанной работы, мог бы звучать таким образом: "Ты всё сделал неправильно, качество работы отвратительное. Ты ничего не стоишь, нужно переделать. Так нельзя, Необходимо делать не так». В то же время, Заботливый Родитель проявился бы таким образом: "А теперь давай подумаем о том, как бы можно было улучшить эту часть работы. Вот здесь работа сделана очень хорошо, а вот тут можно ещё подумать. Ты приложил очень много усилий и можешь отдохнуть, чтобы потом взяться за работу с новыми силами». В обоих случаях речь идёт о том, чтобы улучшить сделанную работу и устранить недочеты. Однако если у человека очень развитый внутренний Контролирующий Родитель, будет активироваться внутренняя деструктивная критика. С одной стороны такие люди обычно очень хорошие сотрудники и начальники, они перфекционисты и умеют выполнять работу качественно. С другой же, у них никогда нет ощущения хорошо выполненной работы и достаточного результата, ни по отношению к себе, ни в отношении других людей. Это грозит понижением мотивации и ухудшением результатов.

Если же опыт общения со значимыми людьми заключался в получении любви и заботы, внутренняя критика будет конструктивно направлена на то, чтобы достичь лучшего результата С обязательным условием сохранение структуры личности И физического благополучия.

Психотерапия Родительского эго-состояния заключается в том, чтобы уравновесить внутренние ощущения «должен» внутреннего опыта унижения ожидание неизбежного наказания за выполненные или невыполненные задания.

Эго-состяние Взрослого

Взрослая часть– это та часть личности, которое способно максимально объективно осознавать действительно тут и сейчас И принимать решения на основании та ситуация, который сложилась на данный момент, Учитывая прошлый опыт, ну не опираясь на него полностью.

В этой части находится внутренняя гармония между тем что человек может, что он способен, и что ему действительно нужно.

Внутренний взрослый формируется тогда, когда человек свободен получать опыт и принимать решения, когда он имеет возможность анализировать и сопоставлять факты. Самостоятельно эта часть личности, конечно, не функционирует. Без интереса и эмоциональности Ребенка и разумного контроля со стороны Родителя, Взрослый является сухим и прагматичным логиком, своего рода внутренним клерком.

Активация Взрослого эго-состояния позволяет ускорить адаптацию к нестандартным жизненным ситуациям, не впадать в острые эмоциональные переживания и рассчитывать ситуацию наперед.

Взрослый проявляется в уверенной позе тела, подвижной, но прямой, в открытых жестах, свободном зрительном контакте и спокойных интонациях. Вербально Взрослый звучит аргументированно и взыешено, спокойно лаконично.

Взрослое эго-состояние выглядит очень уместно и размеренно, как и человек, с сильным Внутренним Взрослым.

Однако даже такое конструктивное эго-состояние, при доминировании в личности, может сослужить плохую службу. Например, в отношениях. Сухое, логичное и безэмоциональное, оно может вызывать недоумение там, где ожидают ответного проявления эмоций или же определенной критики (например, в детско-родительских отношениях).

Психотерапия Взрослого состояния заключается в уравновешивании трех эго-состояний и в формировании внутреннего разрешения на эмоциональный отклик.

Это состояние обычно формируется в соприкосновении приобретенного в Детстве опыта и Родительских установок - это та модель, которая может развиться при подавлении эмоционалных реакций и воспитании рационального мышления в раннем возрасте.

Эго состояние Ребенка

Наиболее ярким и творческим является Внутренний Ребенок. Как и предыдущие эго-состояния, Ребенок является интегрированным опытом. Разница Ребенка и Родителя заключается в том, что в структуру личности Ребенка интегрируется не чужой опыт (родительские предписания типа «Не плач, ты не девочка»), а собственный детский опыт индивида. В каждом человеке, в его Детском состоянии эго находится ребенок конкретные возраста в эмоционально значимых ситуациях. И в определенные моменты жизни, в подобных хоть в чем-то ситуациях, человек «проваливается» в то детское состояние, которое сформировалось когда-то.

В структуре Внутреннего Ребенка выделяют три эго-состояния:

1. Свободный Ребенок.
2. Бунтующий Ребенок.
3. Адаптивный Ребенок.

Свободный Ребенок представляет собой творческую часть личности, способную идти вслед за своими желаниями, проявлять свои чувства, заявлять о своих потребностях и делать это снова и снова. В этом состоянии индивид является счастливым, хоть и не конструктивным человеком. Такое эго-состояние развивается у людей, чье творческое начало не подавляли и поощряли здоровый эгоизм.

Бунтующий Ребенок - это результат конфликта между реально существующим Контролирующим родителем или же его интроектом, и потребностями, желаниями эмоциями личности. Когда подавление - процесс длительный и неразрешимый, определенного типа личности могут войти в состояние бунта. Тогда поведение Внутреннего Ребенка становится противоположным тому, что диктует внешний или интроецированный Родитель.

Следующей составляющей Ребенка является Адаптивный Ребенок. Он формируется тогда, когда бунт является опасным и личность выбирает не бороться с подавлением, а подчиняться ему. Это состояние довольно пассивное, лишенное энергии. В нем человек выбирает самую безопасную для своей личности форму сосуществоания с агрессивной реальностью.

Вербальными проявлениями Ребенка являются всевозможные эмоциональные отклики, протест или выявление актуальных желаний. Невербально ребенок проявляет демонстративность и свободу эмоций.

Психотерапия детского эго-состояния позволяет сформировать Свободного ребенка и исцелить травмированных Адаптивного и Бунтующего Ребенка, позволив человеку рационально оценивать реальность, а не впадать в ступор или бунт. Также в психотерапии Детского состояния нужно сформировать здоровый диалог между Родителем и Ребенком, буфером при этом является Взрослый.

Так выглядит структура личности в транзактном анализе. Целью психотерапии в этом методе является формирование здорового баланса между всеми тремя эго-состояниями и устранение последствий того опыта, который был травматичным.

Юрий Иосифович Александров - профессор, доктор психологических наук, заведующий кафедрой психофизиологии Государственного университета гуманитарных наук, заведующий лабораторией Института психологии РАН в своей лекции  рассматривает несколько подходов в изучении поведения организма. Рассматриваются организм в целом и его клетки в частности нейроны. Подробно обсуждаются положения "активностной" парадигмы, восходящие к трудам П.К. Анохина и В.Б. Швыркова. Вводятся системные представления о функциях нейронов и поведенческой специализации нейронов, даётся системное решение психофизиологической проблемы. Вводятся представления о континууме сознания и эмоций, даются определения сознания и эмоций, как разных уровней дифференциации индивидуального опыта. Автор приходит к обоснованным и революционным идеям о взаимосвязи сознания и эмоций.

Первая часть:

Я начинаю свой рассказ о сознании с нейронного обеспечения поведения. Потому что, с моей точки зрения, представление о сознании и вообще психических процессов зависит от того, как вы себе представляете работу мозга, как вы представляете себе, что такое наш внутренний мир и наш индивидуальный опыт. Вы можете подумать, что эти точки зрения у разных авторов немножко отличаются, и, причём, в таких деталях, которые не могут влиять на понимание таких глобальных проблем, как проблема сознания. Поскольку, какую бы книжку вы ни открыли, вы видите примерно одно и то же, во всяком случае, с высоты птичьего полёта. Те представления, о которых я хочу рассказать, о том, как работает мозг, что такое наш индивидуальный опыт, как он складывается, и какое соотношение работы мозга и сознания существует, – они будут отличаться от тех точек зрения, с которыми вы часто сталкиваетесь. Поэтому и требуется это введение.

И второе, что я бы хотел пояснить в этом названии, – это эмоции. Я не ограничиваюсь только рассказом о сознании, включаю сюда и эмоции, потому что те концептуальные представления, которые я вам изложу, просто не позволяют мне рассказывать о сознании, и не коснуться проблемы эмоции. Это абсолютно жёстко связанные рассмотрения, жёстко связанные проблемы. Я бы хотел сказать ещё о культуре, потому что это ещё один аспект рассмотрения, без которого предыдущие тоже кажутся мне неполными (но это программа максимум, я не уверен, что смогу её выполнить).

Я привожу точку зрения Сёрла – это один из крупнейших философов в области изучения сознания. С этой точкой зрения, я думаю, многие из вас согласятся. Мне она кажется совершенно очевидной, что: изучение мозга без изучения сознания – это всё равно, что изучение желудка без анализа пищеварения. А если мы посмотрим на то, как понимали эту психологию некоторое время назад, то увидим, что именно эти состояния сознания являются предметом психологии. Таким образом, эта проблема, которая может казаться кому-то посторонней и не имеющей прямого отношения к физиологии, на самом деле является центральной и для физиологии, и для психологии.

Я говорил, что начну своё изложение с рассказа о том, как я себе представляю работу мозга в рамках той парадигмы, в которой нахожусь. И здесь я уже могу точнее сказать о том, почему, с моей точки зрения, это совершенно необходимо. Это необходимо потому, что представление о первичности фактов по отношению к теории является иллюзией. На самом деле факты являются производными теории, поскольку они являются интерпретациями эмпирических явлений в терминах той или иной теории. В связи с этим одно и то же эмпирическое явление, будучи интерпретировано термином двух разных теорий, может оказаться двумя различающимися фактами. Если вы не знаете данной парадигмы и читаете описание поведения животных, описываемое в терминах этой парадигмы (хотя это раздел результатов), вы можете даже не понять, о чём идет речь, что это животное делает. И, естественно, это касается в большей мере того, что называется «проблемным полем» сознания и даже самого определения «сознания». Я считаю, что определение сознания абсолютно необходимо, нельзя ориентироваться на интуитивные представления.

И первый приступ к тому, в чём я вижу множественность и эти довольно серьёзные различия между разными точками зрения. Все понимают, что множественность точек зрения на реальность не устранима. Вряд ли можно надеяться, что мы когда-нибудь придём к тому, что эта точка зрения будет одна, но в данном случае я говорю о двух парадигмах, хотя для этих двух точек зрения даже слово «парадигма» слишком мелкое. Вообще, это два разных мировоззрения. И можно было бы в специальном цикле лекций показать, как отличаются взгляды великих представителей изнутри одной или другой парадигмы буквально на всё: начиная от того, как работает нейрон, что такое восприятие, память, обучение, что такое психология, и как она соотносится с физиологией. Всё зависит от того, в рамках какой парадигмы вы находитесь. Серьёзная проблема состоит в том, что это всё в чистом виде выделено в эти два мировоззрения. На самом деле разные авторы находятся на разном расстоянии от этих двух полюсов. В их представлениях эклектично смешаны две этих парадигмы. И эклектика («смешение»), которая является отрицательной вещью для науки (некоторые авторы, например, Ярошевский называет её «антинаукой»), есть только одна положительная черта – она появляется в период смены парадигм, и в этом смысле её можно приветствовать.

Что значат две эти парадигмы при рассмотрении целостного организма? При его рассмотрении с позиции парадигмы реактивности, вы рассматриваете поведение организма, как последовательную реакцию на стимул: стимул – реакция, стимул – реакция, или континуум этих реакций в ответ на континуум стимулов. С точки зрения парадигмы активности, ваше поведение детерминировано целью или моделью будущего результата. Я даю более современную трактовку этой активностной парадигмы, если начать с Аристотеля, то там будет немножко иначе. Рассмотрим два случая, кто вперёд. В одном случае будет вперёд стимул, потом реакция. В другом случае – сначала действие, а на втором месте результат, то есть то новое состояние среды, которое вы сотворили с помощью своего действия.

В соответствии с рассмотрением целостного организма рассматриваются нейроны в рамках двух этих парадигм. В рамках парадигмы реактивности нейрон абсолютно логично рассматривается, как маленький организмик внутри целостного большого организма, который реагирует на внешние стимулы реакциями. Внешние стимулы для него – пресинаптическая импульсация. Его реакция – это его ответ на эту импульсацию. Такой нейрон элементарно вставляется в голову реактивного организма, и никаких проблем в этом нет. Существует представление о том, что эта идея, которую я только что изложил (реактивностное поведение и нейрон, отвечающий на входную импульсацию соответствующими импульсами), - очень ясная, чёткая и понятная. И существует впечатление, что если идея ясная и чёткая, и такая красивая – это значит, что она правильная. Такая простота идеи, и её правильность практически равны – что не так? И эту точку зрения Луи де Бройля о том, что нет ничего более обманчивого, чем ясная и отчетливая идея, я целиком отношу к тем представлениям, о которых я говорил.

Организм активен – это давным-давно ясно в психологии (я не знаю, кто думает иначе, хотя это дело специального анализа). Но а с нейроном, что делать? Ведь нейрон, который находится внутри организма, очень сложно рассмотреть, как клетку, которая имеет некие свои цели и эти цели достигает. Мы вряд ли можем перенести на отдельный нейрон то представление, с которым мы подходим к целостному организму. И эта проблема, эта дырка в представлениях была довольно долго. А иначе – это был целостный, активно ведущий, целенаправленно ведущий себя организм, целиком состоящий из элементов, которые реагировали. Можно было выкрутиться из этого положения таким образом: что целенаправленность – это такое эмерджентное свойство, которое возникает, если мы возьмем реактивные нейроны, соединим их вместе, то получится целенаправленный организм.

Первый шаг к другому типу устранения этой проблемы сделал Анохин Пётр Кузьмич в своей потрясающей статье «Интегративная деятельность нейрона», в которой было много чего интересного. Эта статья требует специального изучения, но я из неё беру самое главное, что мне сейчас надо. Там он выступал против представления о нейроне сумматоре, который суммирует возбуждение на мембране, пусть и с помощью этой мембраны её чувствительность регулируется изнутри, как сейчас совершенно ясно. Но суть была в том, что этот нейрон сумматор, который проводит возбуждение и обучение, если сделать ещё один шаг, то это изменение этого проведения, скажем, повышение эффективности синусов. И Анохин в процессе критики этой мембранной теории сделал вывод о том, что межклеточные контакты служат обмену метаболическими субстратами между контактирующими клеточными образованиями. Здесь речь идёт не только о нейроне, здесь речь идёт о любой клетке организма. И это положение послужило основанием для следующей стадии в устранении дырки. Под «дыркой» я понимаю отсутствие целенаправленного нейрона в голове целенаправленного организма. И это устранение дырки было сделано моим учителем Вячеславом Борисовичем Швырковым, который рассмотрел активность нейрона, также как и поведение организма. Он рассмотрел его, как действие, и он рассмотрел действие этого нейрона, то есть активность, направленную во внешнюю среду, как устранение рассогласования между метаболическими потребностями, которые есть у клетки (вспоминается точка зрения Анохина, что коммуникация между клетками – это метаболический обмен). Но практически все клетки, также как и вы, потребляют из среды некие вещества, которые нужны для того, чтобы поддержать их жизнедеятельность, регулируют свою жизнедеятельность. А способ воздействия на эту среду – с помощью импульсных коммуникаций, в отличие от одноклеточных, которые бегают куда-нибудь, или от людей, которые могут протянуть руку. Соответственно, если это действие нейрона, а именно импульсная активность, приводит к устранению рассогласования между его потребностями и микросредой, то активность нейрона останавливается.

Я хочу сказать, показывая вам эту замечательную мысль Шеррингтона, что идея-то не новая о нейронах, которые живут, воссоздают утраченные части и вообще ведут индивидуальное существование (Шеррингтон говорит даже об эгоистичном существовании). Шеррингтон её высказывал, и до него о ней высказывались, и нечто подобное я встречал в учебниках по физиологии конца XIX века. Дело было в том, чтобы привести эти представления, которые у всех были в рамках этой клеточной вирховской теории, в соответствии с представлением о нейроне, как элементе, который находится в организме целенаправленного человека. Нейрон сам не может обеспечить свои потребности, и для того, чтобы обеспечить свои потребности нейроны должны объединяться друг с другом и работать совместно. Их активность оказывается взаимосодействием, которое обеспечивает потребные изменения метаболической среды. Эти потребные изменения метаболической среды на уровне целостного организма выступают, как достижение организмом внешнего результата, который вы можете наблюдать, если я совершаю внешнее поведение, а не внутреннее, например, я хватаюсь за угол трибуны. Когда я хватаюсь за угол, то я, в общем, представляю себе, что там происходит, поскольку много-много поведений такого типа мы регистрируем в нашей лаборатории. Там происходит вот что: вначале моей целостной активности возникает активность целой группы нейронов, которая нарастает к моменту схватывания. Когда я завершаю поведенческий акт, эта активность обрывается, и начинает работать следующая группа нейронов. Эта совместная работа эгоистичных организмиков, импульсная активность которых направлена на изменение своего соотношения с метаболической средой, – является целенаправленным поведением индивидов. Таким образом, хватание за угол – это результат целостного организма на уровне отдельной клетки, этот результат есть в создании ими той метаболической среды, которая для них необходима.

Я приведу свой любимый пример (хотя он не из нашей лаборатории – это его минус, во всём остальном он хороший): крысы, путём нажатия на педаль, вводят в вену кокаин. Это самовведение кокаина, но таким образом организовано любое поведение. Как развивается эта активность? Когда эта активность нарастает, то это соответствует тому, что животное бежит к педали, поднимает лапку и жмёт на педаль. Нажатие этой педали означает введение кокаина и соответствующее изменение среды, которое обрывает активность, затем концентрация кокаина начинает падать. Когда концентрация кокаина падает, то вновь появляется активность этих клеток и так далее, по кругу.

Итак, утверждение, которое я хочу сейчас сделать, что: нейроны в нервной системе специализированы. Всем видна их избирательность, как только вы переходите к регистрации активности нейронов у кого хотите: у кроликов, крыс, обезьян, людей, - вы видите избирательные связи активности этих клеток с теми или иными поведениями. Проблема состоит в том, относительно чего они специализированны. И тут это представление, к чему привязать активность нейронов, связано напрямую с тем, а что вы понимаете под «функцией»? Ясно, что эти нейроны, которые активны, обслуживают реализацию некоторых функций. Если вы думаете в соответствии с традиционным представлением, что функции бывают, например: сенсорные, моторные, функция внимания, функция компарации, функция обеспечения сознания, функция обеспечения эмоций, любви (романтической отдельно, к Родине отдельно). Я не шучу, а цитирую вполне серьезные работы с картированием мозга и выявлением структур, которые ответственны отдельно за романтическую любовь, отдельно за любовь к Родине и к матери. Так вот если вы думаете, что существуют такие функции, то вы будете связывать активность нейронов с реализацией этих функций и будете их находить во множестве. И чем больше вы будете искать, тем больше функций вы будете обнаруживать. Вот 30 лет назад функции, которые использовались в лимбической системе, только их перечисление занимало 20 страниц типографского текста. Заметьте не описание этих функций, а просто перечисление через запятую (я не знаю, сколько сейчас страниц, но точно больше). Этих функций можно изобрести сколько угодно, и эти функции будут зависеть от всего: от истории вашей жизни, а также от вашего образования, какой вуз вы закончили. Если вы закончили психологический вуз – это будут одни функции, если физиологический вуз – это будут другие функции. И, кстати говоря, и те и другие авторы эти функции найдут, и соответствующие им нейроны тоже найдут.

Ещё один из моих любимых примеров – это специализированный нейрон, который активируется при предъявлении человеку образа актрисы, причём ясно, что это ни с какими физическими параметрами не связано. И можно даже не образ актрисы, а имя актрисы показать, допустим, Холли Берри, и будет активирован тот же самый нейрон. Если вы стоите на той позиции, о которой я только что говорил, то вы скажете: «Ага, значит, кроме тех нейронов, что он перечислил, ещё существуют нейроны концепций. И это концепций, например, вот этой Берри».

Если вы стоите на традиционном представлении о функции, то вы будете искать субстрат, который эта функция обслуживает, и вы найдете структуры, которые генерируют сознание. Если ещё поработаете, как следует, то вы найдете нейроны сознания и можете пальцем указать тип нейронов, которые обеспечивают сознание. А если ещё поработаете, то вы найдете субнейронные структуры, которые обслуживают сознание. Например, будете изучать специфические состояния белков микротрубочек, и связывать состояние этих белков с возникновением феномена сознания. Таким образом, просто от вашей тщательности, от вашей специализации будет зависеть то, в какую часть организма вы поместите сознание. И я вам уже сказал, что нейроны сознания обнаруживаются при фронтальной коре, а некоторые авторы считают, что у человека есть специфические нейроны сознания. Но позже будет видно, что мои представления совершенно этому не соответствуют.

Чем отличается системное понимание функции от того, которое я только что комментировал, временами иронически? Оно отличается тем, что под функцией понимается достижение целостного результата. Если вы на секунду задумаетесь, а почему академик Анохин назвал теорию функциональной, то вы сразу увидите, что он её назвал так, потому что традиционное понимание функции он заменил системным пониманием. Функциональная система – она функциональная, потому что она реализует соответствующую функцию. Какую? Достижение результата. Какого результата? Целостного результата в соотношении организма и среды. Это не обработка сенсорных параметров или подготовка моторного ответа и так далее, это всегда целостный результат. Взятие стакана, сгоняние мухи (если на вас сидит муха), взятие яблока и его откусывание, и так далее – это целостное отношение вашего организма со средой. Эту функцию нельзя поместить, не только в определенную структуру мозга (это системная функция, которая обеспечивает соотношение целостного организма со средой), её нельзя поместить даже в мозг, потому что она соотносима с организмом, как с целым, а не с какой-либо его частью. Но я не думаю, что мозг и тело – это одно и то же. Чем они различаются – это можно специально разговаривать. Интересная проблема. Таким образом, с позиций этого представления о функции, нейроны поведенчески специализированны, то есть они специализированны относительно реализации той или иной системной функции, достижение того или иного результата. И с этой точки зрения научение – есть формирование новой функциональной системы, новых элементов памяти. Я сейчас перечисляю некие положения, каждое из них – это значительное число работ, как эмпирического материала, так и теоретических разработок, но я вынужден это высказывать, как некие тезисы. Я просто хочу подчеркнуть, что они могут быть аргументированы.

Итак, формирование новой функциональной системы – это и есть научение. В основе этого формирования лежит специализация нейронов, то есть процесс становления нейронами – специалистами в отношении достижения того или иного поведенческого результата. Эта системная специализация нейронов постоянна, и означает их участие в реализации соответствующих функциональных систем. То есть если вы будете тысячу раз регистрировать активность этого нейрона, он тысячу раз будет активироваться при достижении этого результата. И поскольку она постоянна, то отсюда следует и другое, что наш индивидуальный опыт – это накопление этих систем, когда появляются новые, они не вытесняют предыдущие, не переучивают их (хотя изменяют, но это особый вопрос). И ваше накопление опыта – это некие напластования всё более и более новых его кусков, всё более и более дифференцированных, соотносящих вас с миром.

И примерчики, о которых я говорил, - это примеры новых нейронов, то есть тех, которые сформировались при обучении животного в нашей клетке инструментальному и пищедобывательному поведению. Животных обучают тянуть за колечко или нажимать на педальку. Научите нажимать на педальку – получите нейроны, которые специфично связаны с нажатием педали, причем конкретной педали, для другой – будут свои нейроны. Они будут специфичны по отношению либо к тому, либо к другому объекту, хотя кажется, что одна, что другая педаль совершенно одинаковы. То же самое и с подтягиваем кольца – это будут нейроны, которые связаны с подтягиванием. И теперь обратите внимание, как эта активность развивается, - это тот же самый кокаиновый нейрон. То есть когда животное совершает движение подхода и захвата кольца, этот нейрон активируется, достижение результата, обрыв. Это не вообще обрыв, а это появление следующей группы нейронов, которые обеспечивают достижение следующего результата и специфичны относительно него. Нейроны, которые, с нашей точки зрения, формируются на довольно ранних стадиях развития, так называемые «старые» нейроны. Феноменологически это будет выглядеть таким образом, что тот новый нейрон – он ужасно специфичен, активируется только при нажатии на одну педальку, а старый будет активироваться, чего бы он ни делал, было бы движение направо (правое движение).

Автор Юрий Иосифович Александров - профессор, доктор психологических наук, заведующий кафедрой психофизиологии Государственного университета гуманитарных наук, заведующий лабораторией Института психологии РАН
Вторая часть лекции Юрия Иосифовича Александрова

 Транскрибацию подготовила Анна Круговая

Каковы основные проблемы современной фундаментальной научной теории сознания? Когда были получены первые экспериментальные доказательства существования эпизодической памяти у животных? Нейробиолог Константин Владимирович Анохин рассказывает о научных принципах теории сознания, феномене «путешествия во времени» и эпизодической памяти у животных.

Фундаментальная научная теория сознания

Если мы хотим создать фундаментальную научную теорию сознания, то она должна исходить из некоторых допущений постулата. Первое – такая научая теория не должна вступать в противоречия с фундаментальными законами физики. Второе очень важное допущение – она должна рассматривать сознание как естественный научный феномен, возникший в ходе эволюции, то есть находиться в соответствии и не вступать в противоречие с основными законами биологии, прежде всего с теорией эволюции. Такая теория будет утверждать, что на Земле или где-то в других местах не только не существует сознания без нервной системы, но и до того, как возникла достаточно развитая нервная система в мире, в том числе и биологическом, – сознания не существовало. Оно возникло вместе с нервной системой и развивалось параллельно ее развитию. И если это так, то это приводит нас к одному из самых интересных и интригующих вопросов сегодняшних биологических исследований сознания: обладает ли сознанием только человек или это градуальный эволюционный феномен, появлявшийся постепенно у разных видов и таксонов животных на разных уровнях совершенства?

Mental time travel

Если да, то какие животные обладают тем, что мы могли бы назвать «сознание», и как оно проявляется? Притом что эти ребята не могут нам рассказать об этом, пользуясь человеческим языком. Этот вопрос совершенно неочевиден, и можно вспомнить, что великие философы и целые философские школы и традиции отрицали возможность субъективного опыта и сознания у животных. Например, Декарт проводил в этом месте чёткую границу между человеком и животными. И действительно до недавнего времени считалось, что в отличие от человека, даже если говорить о фундаментальных свойствах сознания, животные не имеют ни прошлого, ни будущего. Они в отличие от нас не могут путешествовать во времени. Для этого феномена нашей способности мысленно и за счёт сознания переноситься в наше прошлое, существовать в текущем восприятии (как мы разбирали для нейрофизиологических экспериментов) или фантазировать о будущем существует термин «mental time travel».

Долгое время считалось, что животные замкнуты и живут только в настоящем. Они способны воспринимать элементарным первичным сознанием только текущую ситуацию, кроме того, они способны обучаться и адекватным образом действовать согласно опыту предыдущего поведения. Но это поведение на основе предыдущего обучения вовсе не связано с состояниями сознания, а больше похоже на декартовские автоматы, которые вырабатывают те или иные условные рефлексы, реакции и нужным образом, без переживаний и воспоминаний о том, что происходило, действуют в соответствии с повторяющимися ситуациями. Эта ситуация стала меняться, как и оценка субъективного мира и опыта животных, в последние полтора десятилетия в значительной степени под влиянием экспериментальных исследований, эмпирических фактов, показавших на разных животных, что они, кажется («кажется» – потому что это предмет острых дискуссий среди специалистов), способны путешествовать во времени – перемещаться как в прошлое, так и будущее. Например, способны иметь то, что для человека долгое время считалось одним из основных признаков существования сознания, так называемую эпизодическую или автоноэтическую память. Когда мы обращаемся к памяти о прошедших событиях, которой мы (люди) обладаем, мы вспоминаем об этих уникальных событиях только благодаря нашему сознанию. То есть сознание является тем, что извлекает такие следы памяти. Соответственно, если у нас нет сознания, то мы теряем и доступ к своему прошлому. У животных считалось, что такой произвольной ситуации запоминания ими своего прошлого с осознанностью вернуться туда – не существует.

Эксперименты

Однако в конце 90-х годов ряд опытов вначале, как ни странно, поставленных на птицах, показал, что животные способны отвечать критериям такой эпизодической памяти, сформированным операционно. Один из таких критериев называется критерием «www», как «worldwideweb», только в данном случае – это критерий, как в нашей передаче «Что? Где? Когда?» Считается, что у нас есть эпизодические воспоминания, и мы способны мысленно перенестись к ним, если на основе этой памяти можем ответить на вопрос: что происходило? То есть у нас есть некая сцена, которая является для нас целостной, мы можем поместить её в пространственно-временном континууме в пространство «где» и сказать, когда это уникально происходило. Если мы способны ответить на вопросы: что? где? когда?, то воспоминания об этом эпизоде классифицируются как наша субъективная эпизодическая память. Так же как и в нейрофизиологических исследованиях о механизмах сознания в мозге, для экспериментаторов очень важно сделать контрастные ситуации, чтобы поставить контроль и задать правильный вопрос, противопоставив его ситуации, где это не происходит.

У животных задать вопросы: что? где? когда? – достаточно сложная вещь и требует большой изощренности от экспериментаторов. Первые из таких экспериментов поставили кембриджские этологи и психологи – Тони Дикинсон и Ники Клейтон. Они работали с сойками (это излюбленный объект Ники Клейтона). Сойки способны, если их накормить, прятать оставшуюся свободную еду, засовывая её в разные заначки, для того чтобы вернуться к ней позже. Уже наевшуюся сойку выпускали в вольер и предоставляли ей пищу двух типов, которую она могла прятать. Первый (что сойки очень любят) – это мучные черви, а второй (они тоже любят, но предпочитают меньше) – это орехи. Ей предоставлялись специальные пеналы, куда можно было засунуть много кусочков лишней пищи, чтобы потом вернуться. Трюк заключался в том, что когда сойка прятала эту пищу, её потом спрашивали через разное время либо через короткое, либо через длинное – где она её спрятала. Через короткое время мучные черви остаются еще целыми, и сойка имеет тенденцию возвращаться к ним, через длинное время – они уже портятся и протухают, и она ищет только спрятанные орехи. Сойка была способна, как показали эти эксперименты, помнить не только, где она спрятала, но и способна вспомнить – что спрятала (червей или орехи). И в зависимости от того, когда это происходило: неделю назад или день назад, – она либо искала червей, либо понимала, что к этим червям возвращаться бесполезно, и обращалась только к тем тайникам, где она спрятала орехи.

Существуют и другие трюки, которые делаются на примере млекопитающих. Один из экспериментов, который мы сейчас ставим в лаборатории, основан на том, что мышь помещают в новую обстановку, где она впервые встречается с новой и симпатичной для неё самкой. Но в другой раз и в другом месте этой обстановки она может столкнуться не с самкой, а самцом, который жил с ней долгое время в клетке и гонял её по всей клетке, потому что он был доминантом, а она была изгоем. И эти встречи чередуются с разной периодичностью. Оказывается, что и мыши в такой задаче, которая связана с их этологией, с их симпатиями и предпочтениями, даже когда их помещают в эту новую обстановку, где нет следов ни самки, ни самца, способны распознавать, что в этом месте и в это время была самка, и начинать искать и обследовать это место, ожидая что она где-то рядом, а в этом месте находился гадкий самец, и поэтому быть очень осторожной в то время, когда можно ожидать именно этого самца именно в этом месте. Это задает вопросы животному: что? где? когда? И мы видим, что в таких моделях сейчас стали появляться работы, показывающие, что даже животные, имеющие совершенно другой мозг, не похожий ни на мозг млекопитающего (мыши), отчасти похожего на наш (там есть кора головного мозга), ни на мозг птиц, которым ещё сложнее и нет понятной нам структуры коры головного мозга (эволюция птиц от рептилий шла другими путями, и их мозг устроен иначе, без типичной таламо-кортикальной системы), обладают эпизодической памятью.

Если совсем сделать сложно, оказалось, что такими путешествиями во времени, то есть эпизодической памятью, способностью возвращаться к неким субъективным эпизодам и вести себя соответственно этим воспоминаниям, обладают и разные беспозвоночные животные, в частности каракатицы и осьминоги, которые имеют совершенно другое строение нервной системы. И это возвращает нас к фундаментальным вопросам того, какой должна быть наша теория сознания, наше понимание сознания. Если оно сформулировано в терминах структур и процессов в мозге у человека и выглядит как описание зон коры, таламических ядер, взаимодействие передних и задних областей коры, то как быть с мозгом осьминога или птицы, где нет этих структур? Или как определить обладает ли сознанием инопланетянин? Даже если залезть в его голову, мы не найдем типичных эволюционных структур, сложившихся в ходе развития человека.

Это вновь ставит вопрос о принципиальной фундаментальной теории сознания, которая должна будет объяснить, что такое сознание у человека, и что такое сознание у животных, имеющих совершенно другой путь развития нервной системы, и, тем не менее, делающих очень похожие вещи (по крайней мере, в очень простых формах сознания, которые объединяют нас)? Или как должно выглядеть сознание у искусственного объекта, у робота, и по каким признакам мы определим, что он обладает сознанием, если он состоит из искусственных небиологических элементов? Как мы можем определить сознание у младенца, которые не обладает языком? Всё это требует вновь возвращения к фундаментальной теории сознания.

Константин Владимирович Анохин, доктор медицинских наук, профессор, руководитель отдела нейронаук НИЦ «Курчатовский институт», член-корреспондент РАН, член-корреспондент РАМН.

Транскрибацию подготовила Анна Круговая

Фредерик Скиннер – один из самых влиятельных американских психологов в истории, атеист и радикальный бихевиорист. Им была разработана, возможно, главная теория в бихевиоризме – теория оперантного научения. Несмотря на серьёзное развитие психологии с момента формирования основных позиций учения Скиннера, его принципы продолжают эффективно работать в науке. Например, при лечении фобий или при борьбе с различными зависимостями. Скиннер считал, что единственно верным подходом к изучению психологии, был подход, исследующий поведение субъектов (человека, животных и пр.). Поэтому, собственно, он и отрицал существование разума вне телесной оболочки, однако, не отрицал наличие мыслей, которые можно анализировать с помощью тех же принципов, что применяются к анализу внешнего поведения.

Это ошибка считать, что вся суть в том, как сделать человека свободным. Суть в том, чтобы улучшить способ, который позволит его контролировать. Ф. Скиннер

Скиннер: уникальная личность с самого рождения

Беррес Фредерик Скиннер родился в 1904 году в небольшом городке Саскуэханна, что в штате Филадельфия. Его отец был адвокатом, а мать - сильной духом, интеллигентной домохозяйкой, что и предопределило воспитание ребенка. Фредерик рос в консервативной религиозной среде, где ценились тяжёлый труд и любовь к Богу. С ранних лет Скиннер был активным мальчиком, предпочитал игры на свежем воздухе, любил строить, создавать различные вещи. Он с удовольствием учился, хотя, несмотря на все старания матери и педагогов, так и остался атеистом. Его взросление не обошлось без трагического события: младший брат в возрасте шестнадцати лет скончался от церебральной аневризмы [2].

Фредерик Скиннер заканчивает колледж Гамильтона в Нью-Йорке в 1926 году по специальности «Английская литература». Однако учёба ему не приносила большого удовольствия: он обычно был предоставлен самому себе, так как не любил футбол и спорт в принципе, его не привлекали и вечеринки студенческого братства. Да к тому же правила колледжа обязывали посещать церковь каждый день, что также не радовало будущего психолога. Учась в колледже, он писал для факультетской газеты статьи, в которых часто критиковал колледж, преподавательский состав и администрацию и даже старейшее студенческое братство «Фи Бета Каппа» [2].

Страсть к писательству и приход в психологию

Фредерик Скиннер всегда хотел быть писателем, именно поэтому он предпринимал многочисленные попытки найти себя в писательском ремесле: сочинял как прозу, так и поэзию, отсылал работы в газеты и журналы. После получения диплома он даже соорудил себе студию на чердаке родительского дома, но со временем осознал, что писательство не дает того результата, на который он рассчитывал. Сколько-нибудь значимого успеха добиться не удавалось. «Я понял, что мне нечего рассказать о чём-нибудь важном» [6] - позже говорил он.

Вскоре Скиннер прекратил сотрудничество с газетами, для которых писал статьи о проблемах на рынке трудоустройства и, поселившись в Гринвич-Вилладж в Нью-Йорке, зажил богемной жизнью. В это же время он начал путешествовать. Быстро пресытившись такой жизнью, Скиннер решает поступить в Гарвард на отделение психологии. Ему всегда нравилось наблюдать за поведением животных и человека, поэтому со специализацией проблем не возникло. Департамент психологии в то время в университете преимущественно был ориентирован на интроспекцию (самонаблюдение), и Ф. Скиннер всё больше и больше стал интересоваться бихевиоризмом.

Образование – это то, что выживает, когда то, что было изучено, забывается. Ф. Скиннер

Исследования Скиннера и его теория

В 1931 году Скиннер заканчивает обучение в Гарварде и получает диплом, он продолжает заниматься исследованиями в университете. Наиболее значительной теорией для психологии бихевиоризма стало разработанное Скиннером учение об оперантном обусловливании или теория оперантного научения. Её возникновение не в последнюю очередь стало возможно благодаря многочисленным опытам с так называемым «ящиком Скиннера». Само приспособление представляло собой прозрачную, небольших размеров коробку со специальной педалью внутри [1]. В коробку помещалась лабораторная крыса, которой предоставлялась полная свобода действий. В результате хаотичных и случайных движений в коробке каждая новая крыса раз за разом непременно задевала педаль. После нажатия на педаль из-за срабатывания специального механизма в коробке появлялась пища. Через несколько случайных нажатий у крысы вырабатывался новый паттерн поведения: когда крыса хотела есть, она нажимала на педаль и появлялась пища. Причём такое поведение формировалось без участия каких-либо дополнительных стимулов.

Скиннер назвал подобные паттерны поведения оперантами, то есть формами поведения, которые представляют собой выработанный механизм: крыса проголодалась – нажала на педаль. При этом положительные последствия такого поведения учёный обозначил как «подкрепления». В ходе многочисленных опытов с различными видами подкреплений Скиннер выяснил, что прослеживается закономерность с оперантами, после которых следуют положительные последствия. Она заключается в том, что такие формы поведения встречаются гораздо чаще других. Получается, что, если крыса «знает», что после нажатия на педаль она получит пищу, то подобное действие она будет повторять чаще других.

Похожее поведение характерно и для голубей, с которыми очень любил экспериментировать Скиннер. Если голубь случайно клюнет в красное пятно, расположенное на полу клетки и получит зёрнышко, то этот оперант (действие с расчётом на успех) будет в будущем повторяться чаще других. Такой же паттерн поведения верен и для человека - если его накормили очень вкусно в одном из ресторанов, то он обязательно туда вернётся, даже если заведение расположено на другом конце города. В некоторых источниках описанную закономерность именуют не иначе как «первый закон оперантного обусловливания». Хотя сам Скиннер назвал его «закон выгоды» [6].

Практическая ценность этого закона не подвергается сомнению. Ведь теперь, если преподавателю или терапевту потребуется коррекция поведения путём формирования новых привычек или новой формы поведения, то достаточно использования положительного подкрепления для «целевого» поведения. Постоянно подкрепляя это поведение, преподаватель добьётся от ученика или терапевт от пациента, что это поведение будет неоднократно повторяться в будущем [3].

Что касается негативных последствий поведения, то здесь Скиннер расходится во мнении со многими другими психологами. Они считают, что, наложив «штраф» на такое поведение, от него можно со временем избавиться вовсе. Но Скиннер говорит о том, что подобный «штраф» ведёт к поиску индивидом других форм поведения, которые могут быть ещё более нежелательными, чем та форма, которая вела к наказанию.

Жизнь после Гарварда

В Гарварде Скиннер задержался для проведения исследований ещё на 5 лет после получения диплома. В 1936 году он покидает альма-матер и переезжает в Миннесоту, где в местном университете получает место преподавателя, эта позиция позволяла ему продолжать исследования в области бихевиоризма. С началом Первой мировой войны у Скиннера появился новый проект: он пытался научить голубей быть гидами во время бомбовых ударов с воздуха. Однако до закрытия проекта добиться поставленной цели ему не удалось. Зато у него получилось научить голубей играть в пинг-понг [6].

В 1945 году он возглавил факультет психологии в университете Индианы. Но, проработав в должности лишь несколько лет, принял предложение Гарвардского университета и вернулся на должность лектора в свою альма-матер. Спустя некоторое время он получил звание профессора, что позволило ему остаться в Гарварде до конца жизни.

Основные работы

Все наработки по теории оперантного научения Скиннер включил в свою первую опубликованную работу «TheBehaviorofOrganisms» («Поведение организмов»). Эта книга многими сравнивалась с работами И. П. Павлова, но если Павлов сосредоточился на реакциях на разнообразные стимулы, то Скиннер на ответных реакциях на окружающую среду.

С появлением собственных детей он всё больше стал интересоваться образованием, что нашло отражение в его книге «TechnologyofTeaching» («Методики преподавания»). Книга была опубликована в 1968 году. Тремя годами позднее была издана его работа «BeyondFreedomandDignity» («По ту сторону свободы и достоинства»). Она серьёзно подверглась критики из-за того, что Скиннер намекал в работе на отсутствие у человека свободной воли и индивидуального сознания. Поэтому позднее ему пришлось для сглаживания возможных ложных интерпретаций опубликовать работу «AboutBehaviorism» («О Бихевиоризме») [6].

Однако помимо основной ранней работы «Поведение организмов» часто имя Скиннера ассоциируют с другим его произведением: «WaldenTwo» («Второй Уолден»). Это художественное произведение, роман, с помощью которого учёный хотел удовлетворить свою извечную потребность в сочинительстве. По сути это роман-утопия. Несмотря на вымышленность сюжета, Скиннер применил при описании событий некоторые положения теории оперантного обусловливания. Люди сообщества, описанного в романе, с детства воспитываются с помощью системы поощрений и наказаний, чтобы, повзрослев, стать хорошими людьми. Что подразумевает полностью равное положение всех индивидов, как по социальному статусу: будь то уборщик или управленец они равны, так и по материальному: как таковая валюта отсутствует, а дневная норма пользования любыми благами общества – 4 кредита, которые зарабатываются согласно плану и распределению управленцев [6].

Роман несколько подорвал репутацию Скиннера как учёного среди некоторых его коллег, другие отмечали его сомнительный упор на научный подход, не учитывающий другие аспекты человеческого существования. Однако известны несколько попыток создать похожее сообщество в современных условиях. Например, сообщество Твин Оакс («TwinOaks»), которое существует и поныне. Впрочем, оно ушло от большинства принципов вымышленного Скиннером общества, но продолжает использовать его идею планирования и кредитов.

Семья в жизни Фредерика Скиннера

Большое значение в научной жизни Скиннера имела его собственная семья. Со своей женой Ивонн Блю он познакомился в период работы в университете Миннесоты. В браке у них родилось две дочери. Вторая дочь четы Скиннеров в младенчестве росла в специальном приспособлении, изобретённом отцом, – в «плексигласовой подогреваемой кроватке с окошком» (Aircrib). На подобный шаг Скиннер решился после просьб жены в период беременности придумать безопасную кроватку для их малыша. Ввиду того, что супруги жили тогда в Миннесоте, отец семейства учитывал как климатические факторы, так и вообще состояние окружающей среды в штате [7].

В инженерном плане кроватка, изобретённая Скиннером, представляла собой большую металлическую кровать с потолком, тремя стенками и плексигласовым стеклом, которое можно было поднять или опустить, если необходимо было забрать или положить ребёнка в кроватку. Родители могли регулировать температуру и влажность с помощью специального прибора, находящегося на верху кроватки. Снизу поступал чистый воздух. Дебора – так звали девочку - два первых года жизни провела в такой кроватке. По всем параметрам она была здорова, а также у неё было вполне счастливое детство и взрослая жизнь [8].

К сожалению, изобретению Скиннера не суждено было стать коммерчески успешным, несмотря на его известность и узнаваемость. Постаралась пресса: после нескольких фотографий его дочери в кроватке у многих людей возникла прямая ассоциация с «Ящиком Скиннера», а также с подкреплениями, рычагами и прочим. К тому же люди очень осторожны, когда речь заходит о технологиях, заменяющих труд любящей матери [5]. Возможно, критика не имела под собой реальных оснований: Дебора Скиннер выросла здоровым и счастливым ребёнком, она не имела проблем с кроваткой и всегда рассказывала о детстве в позитивном ключе [9].

Я не восхищаюсь собою, как человеком. Мои успехи не отвергают мои недостатки. Ф. Скиннер

Последние годы жизни и наследие

В последние годы жизни Скиннер был всё так же активен в научной деятельности, хотя он несколько ушёл от прямых исследований. В нескольких автобиографических работах ученый попытался придать логическую стройность своей прожитой насыщенной жизни и хронологически выстроить важные её вехи. Но изыскания в области бихевиоризма он проводил даже в почтенном возрасте, хотя диагноз «лейкемия» в 1989 году серьёзно ограничил его активность. Борьбу с болезнью он проиграл 18 августа 1990 года, когда в возрасте 86 лет скончался в своём доме в Кембридже, штат Массачусетс.

Основные принципы теории Скиннера продолжают жить, в первую очередь благодаря фонду «B.F. SkinnerFoundation», президентом которого сегодня является его старшая дочь Джулия Скиннер (в замужестве - Варгас). За всю свою жизнь учёный получил более двух десятков званий «Почётная степень» от различных высших учебных заведений США. За несколько дней до своей смерти он получил награду за «Достижения жизни» от Американской ассоциации психологов. Им опубликовано более 20 книг и написано около 180 статей, а современниками он признаётся пионером современного бихевиоризма наряду с Джоном Уотсоном и Иваном Павловым. По мнению многих исследователей, Скиннер является вторым после Зигмунда Фрейда наиболее влиятельным психологом в истории.

Список использованной литературы:

1. Мельник С.Н., Психология личности, Владивосток, Дальневосточный государственный университет, 2004 г.
2. Психология: биографический библиографический словарь / Под ред. Н. Шихи, Э. Дж. Чепман, У.А. Конрой, СПб, «Евразия», 1999 г.
3. Психотерапевтическая энциклопедия / Под ред. Б.Д. Карвасарского, СПб, «Питер», 2006 г.
4. Пятьдесят современных мыслителей об образовании, от Пиаже до наших дней / Под ред. ДжояПалмера, М., «Высшаяшколаэкономики», 2012 г.
5. Benjamin, L.T., Jr. & Nielson-Gammon, E. (1999). B.F. Skinner and psychotechnology: The case of the heir conditioner. Review of General Psychology, 3, 155-167. doi:10.1037/1089-2680.3.3.155
6. Bjork, D. W. (1996). B. F. Skinner: A life. Washington, DC: American Psychological Association.
7. Epstein, R. (1995, November 1). Babies in boxes. Psychology Today. Retrieved from http://psychologytoday.com/articles/pto-19951101-000010.html
8. Skinner, B. F. (1945). Baby in a box: The mechanical baby-tender. The Ladies Home Journal, 62, 30-31, 135-136, 138.
9. Skinner-Buzan, D. (2004, March 12). I was not a lab rat. Guardian. Retrieved from http://www.guardian.co.uk/education/2004/mar/12/highereducation.uk

«Я знаю, как на мед садятся мухи, я знаю смерть, что рыщет все губя. Я знаю книги, истины и слухи. Я знаю все, но только не себя.» Франсуа Вийон

Этот фильм приглашает вас взглянуть на себя со стороны и тогда увидев себя в других вы быть может, задумаетесь что знаем мы о себе, о своей психологии насколько мы самостоятельны в своих суждениях и как влияют на нас другие люди.

Научный консультант академик АНП СССР А.Петровский. Автор сценария – Ю.Аликов. Режиссер - Ф.Соболев. Оператор – А.Прядкин. Художник – К.Бобровников. Композитор – Я. Цегляр. Звукооператор – А.Мороз. Редактор – И.Татков.

Эксперименты на людях подготовлены и проведены кандидатом наук В. Мухиной.

37:37 Обе белые (пирамидки)

Авторы фильма, не являющиеся профессиональными учеными, смогли довольно подробно и полно осветить вопросы и проблемы материи, сознания и современной науки в научно-популярном фильме "Теория всего". Мы уверены, что будующее науки за инициативными коллективами.

Этот фильм представляет новые результаты в области неврологии и решения многих нерешенных проблем в физике. Он не касается вопросов метафизики и основан на научно проверяемых данных, но затрагивает философские темы связанные с жизнью смертью и происхождением вселенной.

Учитывая многослойность и насыщенность информации может потребоваться несколько просмотров, чтобы его понять, несмотря на наши усилия чтобы упростить сложные научные понятия.

Глава 1 Бог в нейронах https://youtu.be/E_CCf5tM0ww
Глава 2 Вселенская структура https://youtu.be/7W8Mo4fm9HA
Полная версия https://youtu.be/_ybYM75TT9Q
Оригинальная версия https://youtu.be/N0IxdTLnfRM

Название: Теория Bсего Атена Оригинальное название: Athene's Theory of Everything
Год выпуска: 2011 Жанр: Научно-популярный
Выпущено: США Режиссер: Риз Лейсен Автор сценария Атен.
О фильме: Документальный фильм, основанный на реальных научных фактах и новейших открытиях в области физики, неврологии, космологии и других фундаментальных наук. Тем не менее, не смотря на прикладной характер освещаемых вопросов, фильм исследует проблемы, касающиеся и «вечных» тем, таких как смысл жизни и человеческой миссии в этом мире.

Авторы фильма, не являющиеся профессиональными учеными, смогли довольно подробно и полно осветить вопросы и проблемы материи, сознания и современной науки в научно-популярном фильме "Теория всего". Мы уверены, что будующее науки за инициативными коллективами.

Этот фильм представляет новые результаты в области неврологии и решения многих нерешенных проблем в физике. Он не касается вопросов метафизики и основан на научно проверяемых данных, но затрагивает философские темы связанные с жизнью смертью и происхождением вселенной.

Учитывая многослойность и насыщенность информации может потребоваться несколько просмотров, чтобы его понять, несмотря на наши усилия чтобы упростить сложные научные понятия.

Глава 1 Бог в нейронах https://youtu.be/E_CCf5tM0ww
Глава 2 Вселенская структура https://youtu.be/7W8Mo4fm9HA
Полная версия https://youtu.be/_ybYM75TT9Q
Оригинальная версия https://youtu.be/N0IxdTLnfRM

Название: Теория Bсего Атена Оригинальное название: Athene's Theory of Everything
Год выпуска: 2011 Жанр: Научно-популярный
Выпущено: США Режиссер: Риз Лейсен Автор сценария Атен.
О фильме: Документальный фильм, основанный на реальных научных фактах и новейших открытиях в области физики, неврологии, космологии и других фундаментальных наук. Тем не менее, не смотря на прикладной характер освещаемых вопросов, фильм исследует проблемы, касающиеся и «вечных» тем, таких как смысл жизни и человеческой миссии в этом мире.

Каждое произведение Достоевского пронизано невероятной правдой, горьким опытом. Мы не просто погружаемся в его книги, мы проживаем их. Герои становятся нам родными. Мы слышим их мысли, следим за каждым движением, видим муки совести, сопереживаем и радуемся их успехам. А все лишь потому, что мы узнаем в них себя, друзей, родных и близких. Каждый его персонаж не карандашный набросок, а настоящий и живой человек.

Немного биографии

Федор Михайлович Достоевский (30.10.1821 - 28.01.1881) воспитывался по строгим и суровым правилам. Его отец обладал вспыльчивым и нервным характером, мало уделял времени своим детям (их было у него семь). Достоевский привык повиноваться и слушаться во всем родителей. Большую часть времени он проводил в больничном здании – его отец был врачом, а потому мог познавать внешний мир в основном через больных людей. Значительную роль в жизни Достоевского играло имение, расположенное в Каширском уезде Тульской губернии. Там он проводил летние месяцы без отца. А потому в это время Достоевский мог в полной мере познавать мир, общаться с деревенскими мужиками, получать самые светлые и хорошие воспоминания.

О героях Достоевского

Каждый персонаж, которого мы видим на страницах книг Достоевского, обладает глубоким внутренним миром. Кажется, что мы заглядываем в бушующий океан, несущий страх, непредсказуемость и красоту.

М. М. Бахтин писал о произведениях Достоевского: «Он создал, по нашему убеждению, совершенно новый тип художественного мышления, который мы условно назвали полифоническим... Слово героя о себе самом и о мире так же полновесно, как обычное авторское слово... Ему принадлежит исключительная самостоятельность в структуре произведения, оно звучит как бы рядом с авторским словом и особым образом сочетается с ним и с полноценными же голосами других героев» [1, с. 3], [1, с. 8].

Сам Достоевский в «Заметках из подполья» объяснял сюжетные линии своих произведений следующими словами: «...почему вы так наверно убеждены, что не идти против настоящих, нормальных выгод, гарантированных доводами разума и арифметикой, действительно для человека всегда выгодно и есть закон для всего человечества?.. Но человек существо легкомысленное и неблаговидное и, может быть, подобно шахматному игроку, любит только один процесс достижения цели, а не самую цель... Ведь, может быть, человек любит не одно благоденствие? Может быть, он ровно настолько же любит страдание?.. Страдание - да ведь это единственная причина сознания. Я хоть и доложил вначале, что сознание, по-моему, есть величайшее для человека несчастие, но я знаю, что человек его любит и не променяет ни на какие удовлетворения...» [2, с. 308-311].

Все персонажи книг великого писателя раскрывают свой внутренний мир в диалогах, их слова имеют огромный вес и влияние на читателя. Именно против всех принятых норм, разума, опираясь на страдания, сомнения и постоянный поиск цели, и идут все герои произведений Достоевского. А потому они кажутся нам живыми.

Психология Р. Раскольникова ("Преступление и наказание")

Сколько мыслей, сомнений, доброты и какой-то сиюминутной жестокости в действиях Родиона Раскольника из произведения «Преступление и наказание». Казалось бы, каждый человек может быть только плохим или хорошим. Если в его голове появился план ограбления, если он смог поднять руку на старушку и убить дважды, то он должен быть абсолютно плохим. Читателям не должно быть его жалко, они не могут сочувствовать такому герою. И тем более, узнавать в нем и его мыслях себя.

Но что происходит на самом деле? В каждом человеке есть две сырые материи: добро и зло. Мы сами решаем, как с ними поступать, что из них лепить. Но что бы ни происходило, они обе навсегда есть внутри нас. А потому мы способны видеть, понимать, объяснять и даже оправдывать плохие поступки, если они - лишь маленькая часть сырой материи, которая не может стать больше. А остальное место в душе человека занимает добро.

Так что же есть добро по Достоевскому? Это умение думать, прежде всего. Анализировать свои действия. Понимать, что ты поступил плохо. Осуждать себя. Сопереживать и помогать другим. Но главное - видеть хорошее в других людях. Кем бы они ни были. Как Раскольников полностью оправдывал и обожествлял Сонечку.

Суть в том, что все люди ошибаются, потому что они не роботы. Они умеют думать, но прежде всего они чувствуют. Раскольников понимал умом, что старушка-процентщица является жадным и бессердечным человеком. Он решил, что ее можно убить. И от этого, возможно, мир станет даже лучше. Ведь одним плохим человеком будет меньше. Раскольников посчитал, что он право имеет. И причислил себя к разряду необычных людей, а то есть не тех, кто проживает свою жизнь, смирившись, а тех, кто борется за свою судьбу, принимает решения, способные влиять на жизнь свою и других людей. Он имел редкую способность мыслить иначе, чем другие. Этот поступок должен был окончательно убедить его в своей силе, облегчить существование. Но он забыл, что к логическим цепочкам человек подключает все свои чувства, включая сомнения и даже обвинения.

Самое главное для каждого человека - умение признать себя виноватым и раскаяться в содеянном. А это очень сложно. Человек любит себя. И ни за что не станет обвинять в чем бы то ни было. Можно хотя бы вспомнить реакцию любого человека, когда ему говорят о сделанной ошибке. Он ищет виноватых. Или начинает оправдывать самого себя.

То же делал и Раскольников. Он оправдывал себя до убийства. Старался это сделать и после содеянного. Но доброе начало изменило его представления. Конечно, здесь не обошлось и без влияния Сони, человека, которого он считал ангелом. Все ее речи попадали ему прямо в душу. И очищали его изнутри.

А потому каждому человеку важно не замыкаться в себе, иначе до его души невозможно будет достучаться. Нужно уметь слышать слова других людей. Пусть они будут казаться глупыми и необоснованными, но это очень важное качество.

Исцеляющая взаимная любовь в произведении "Братья Карамазовы"

Рассмотрим и другое произведение Достоевского: «Братья Карамазовы». Здесь речь идет о трех очень разных по характеру, но родных друг другу людях. Мы вновь встречаем в этой книге убийство, но теперь нам неизвестно кто его совершил. Мы жадно вчитываемся в диалоги, следим за действиями Ивана, Алексея и Дмитрия, пытаясь понять: кто из них виновен? И постепенно проваливаемся внутрь себя самих. Копаемся в мыслях, ощущениях. Как бы мы сами относились к суровому отцу? Смогли бы мы пойти на убийство из-за денег?

Перед нами не просто книга, а настоящая жизнь. Здесь нет виновных и нет невинных.

Каждого героя можно понять, каждому из них хочется верить. Внутри них огромный мир, полный бесконечных мыслей и вопросов (какой был и у Раскольникова). Страшно признавать кого-то виновным и величать убийцей. А вот здесь, как раз, и кроется суть. Ведь «убийца» - это клеймо. Мы вновь думаем, что только плохой человек мог пойти на такое. Но кто же этот негодяй? Мы вглядываемся в братьев и видим обычных людей со своими страхами и сомнениями, переживаниями и печалями. Они так похожи на нас! Каждый из них обладает столькими хорошими качествами, что и лишение жизни другого человека внезапно хочется оправдать.

Почему это происходит? Разве убийство - не самый тяжкий грех? И разве можно найти ему объяснение? Достоевский вновь и вновь доказывает нам, что не бывает четкого определения добра или зла. Мы видим трех братьев, которых связывает не общая тайна, а огромная любовь друг к другу. Она может оправдать любое действие и любые слова. А все потому, что это чувство исцеляет душу и защищает ее от разных напастей.

Открытая душа князя Мышкина

Нельзя обойти стороной и замечательную книгу «Идиот», в которой главный герой не похож на персонажей из других произведений Достоевского. Он обладает детской наивностью, верой и даже простодушием. Как просто его обидеть, как легко обмануть. Он тянет руки к людям, как маленький ребенок, только начавший познавать мир. Князь Мышкин не просто добр, он умеет оправдать любого человека, пусть это будет даже его обидчик. Он сопереживает всему миру. Его душа открыта, а потому каждый удар так тяжело им переносится. Достоевский писал про свое произведение: «Главная мысль романа - изобразить положительно прекрасного человека. Труднее этого нет ничего на свете, а особенно теперь...» [3, с. 396].

Каждый человек в некотором роде проживал определенные сложности, которые в итоге заставляли его закрыться и замкнуться, перестать доверять людям. Они могут предать, жестоко разыграть и обмануть тебя. Человек может дорожить другим, быть готовым преподнести к его ногам огромное состояние, да и весь мир! Но у него нет никаких гарантий, что тот ответит ему взаимностью или хотя бы благодарностью. А потому у человека появляется некий экран, который не позволяет ему ходить с открытой душой. Он защищает его от негодяев, радостно плюющих в сердца других людей, думающих лишь о своей выгоде.

К сожалению, любовь может не только возвысить, но и окончательно разрушить человека. Так и произошло с князем Мышкиным. В погоне за своим счастьем, сочувствуя всем окружающим, он так сильно распахнул свою душу перед черствыми и жестокими людьми, что в буквальном смысле окончательно потерял разум.

Произведения Достоевского показывают нам, насколько тяжело любому человеку бороться с сомнениями, болезнями, страхами. Как мало людей, понимающих нас и сочувствующих, готовых протянуть руку помощи. Наше окружение подчас состоит из тех, кто подсмеивается, хочет унизить и прожить свою жизнь за наш счет. Но есть и другие люди, которых надо разглядеть за громкими речами или скромными поступками. Они не просто наши друзья, они лекари нашей души. Вот те, кто первыми встанет на нашу защиту и укажет верный путь среди сомнений и тревог.

Литература:

1. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972.
2. Достоевский Ф.М. Записки из подполья / Записки из Мертвого дома. Л., 1990.
3. Достоевский Ф.М. Идиот / Cобрание сочинений в 15-ти томах, Том 6. Л., 1988-1996.
4. Новодворская В.И. Поэты и цари. М., 2009.